И под пьяное «знай наших»
вся такая непритязательная,
снявши всё, на столе пляшет
в чём родилась, что – обязательно …
Туфли лаковые на шпильках –
перевёрнутых башнях Эйфеля.
На танцполе меж кружек пива
вытанцовывала, не дрейфила.
Так ступала под ор матерный,
что всё стадо глаза пучило,
посылая их к чёртовой матери,
выкаблучивалась. Выкаблучивала
смело, выверенно и чётко,
вызывающая, как граффити …
Непрописанная хореография –
тут и «яблочко», и чечётка.
И дробила, и гвозди вколачивала
каблуками в стол дурно пахнувший,
заводила собой, подначивала,
ноги ставнями вширь распахивая.
И рычала толпа алчуще,
руки вздыбливая и пенисы,
и пожар, изнутри жарящий,
заливала пивком пенистым …
*
После, шпильки сменив на боты,
как шахтёр из дыры углекаменной,
выбиралась она с работы –
неустроенная, неприкаянная
возвращалась домой женщина
всею сутью непритязательная …
И звенела в кармане денежка
на еду
и оплату детсадика.