Идут года, текущих дней заботы
Уже давно рутиной поросли.
И там, где раньше в песне были ноты,
Церковный звук набатом бьёт виски.
Уже давно друзей моих веселье
Растёт в душе от градуса вина.
А по утру негромкое прощенье,
Нахмурив брови выскажет жена.
Уже давно болотной грустью время
Зовёт меня в край диких пустырей,
Где только я, да мыслей моих келья,
Да прах усопших Русских деревень.
И чувства светлые под нежностью раздумий
Бегут по тропам пепельной земли.
И нет ответа у верховных судей,
Кто не допел те песни о любви?
Кто виноват, что нить крестьянской жизни
Оборвалась? И в тленности годов
Над уголками усыпальной тризны
Не будет больше шороха шагов.
Ещё пылят церковные руины,
Полощет ветер придорожный крест.
Столетний ворон мнёт могилам спины,
Бросая в зелень ярко чёрный цвет.