Высказывания Чингисхана:
"В вине и водке нет ни пользы, ни разума, ни доблестей, и нет также доброго поведения и доброго нрава".
"Не обижай слабого детеныша – он может оказаться сыном тигра".
"Среди населения будьте смирны, как малый теленок, а во время войны кидайтесь в бой, как голодный ястреб, бросающийся на дичину".
"Сумей сделать людей гордыми. И гордость сделает их глупыми. И тогда ты возьмешь их…"
Светло-рыжий тулпар – своенравный слуга,
безмятежно играя, уходит в отрыв
А горячая пыль, плотно, словно стена,
близит страшный конец, всё завесой накрыв…
В золоченом седле – сам Великий Монгол,
Хозяин миров, Сотрясатель Вселенной
Но даже и он, как тростиночка, гол
пред роком судьбы – как и все люди бренны…
Ни стражи, ни слуги не могут достать
оранжевый сгусток – стрелу саадака…
И только на Небо им всем уповать –
вдруг Синяя Вечность смирит аргамака?
Но шансов уж нет – и крылатый скакун,
паря, как копье на смертельной охоте,
вонзается в диких собратьев табун,
вскочив на дыбы на последнем излёте…
Под крепким напором степных аргамаков
застыл в диком бешенстве рыжий кулан…
Но вожжи оставлены, тело обмякло,
и вдвое согнулся Воителя стан…
В движеньи замедленном гордый Правитель,
оставив седло, устремляется вниз…
На миг зазевавшийся ангел-хранитель
готовит Вселенной жестокий сюрприз…
Удар – и темнеет в глазах Чингисхана
И тысячи копий вонзились в хребет –
так дикая боль отозвалась гортанно…
И ноги не держат, и сил уже нет…
В плену забытья под руками шаманов,
что травами, мазями торс умастив,
Великого хана уняв боль и раны,
его на бессмертие благословив –
неведомо сколько – вдохнули отсрочку,
железного духа не ведая срок,
не зная, где Небо поставит ту точку,
Хозяин народов где больше не Бог…
Все силы и волю собрав воедино,
советам не внемля жены, воевод,
в порыве последнем своем лебедином
Владыка решает продолжить поход…
Вот время приходит – нет шансов тангутам…
Но тело пылает, и дергает бровь,
и нет тех движений – как будто бы путы
сковали всё разом… да боль мутит кровь!
И утро коварней, чем вечер вчерашний
И правда наутро – как пульс у виска:
не внемлет уж разум приказам горячим,
не слушает тело уже старика!
Последних дней августа желтый багрянец…
Величие гор и прохлада лесов…
Река где ведет свой извилистый танец…
Былых где сражений витает дух снов…
И час за минутой, минута за часом…
Но воля и разум, и взор уж не те,
и клокот в груди, и дыханье так часто…
Не слышно туменов совсем в темноте…
И вот, на исходе безветренной ночи,
как только забрезжил прохладный рассвет,
Вершитель могучий закрыл свои очи,
оставив навеки ярчайший свой след!
И тысячи воинов грозного войска,
что в сотнях сражений грубели, как щит,
последний завет Чингисхана геройски,
исполнили молча – не плакав навзрыд!
Есуй, что в походе была с Чингисханом,
надежна, спокойна и рядом всегда,
закрыв ему очи, не веря обману,
на час от супруга уйти не могла…
И слуги покорные в горести скорбной
хозяина нежно обмыли всего,
обмазав всё тело травой благовонной,
одеждою белой покрыли его…
И белая шапка, и войлок сапожек
вершили тот траурный снежный наряд…
И гроб изнутри золочён всевозможно
с тремя золотыми ремнями в обхват…
Так умер в походе обычном, внезапно
Великой эпохи Великий Монгол,
предвидев, что сложит История завтра
про смерть его с жизнью нетленный глагол!
Колонна вся в белом – в пронзительной рани:
в начале – повозка, там – войлочный гроб,
чуть спереди – Знамя Духовное Хана,
за телом – искуснейших плакальщиц ход…
Шаманка, солдаты – простые и в чине,
прислуга, рабы и награбленный скот,
богатства, которых – тогда и поныне –
фантазии нашей не схватит полет!
Последним тулпар завершал вереницу –
тоскливо, в попоне, под прежним седлом…
Уже не похож он на вольную птицу,
что в битвах неслась на врага напролом!
А те, что колонне случайно встречались –
те были отправлены в вечности мир:
всегда чтоб с Великим Владыкой общались,
попав на великий заоблачный пир…
Про место, что стало навечно ночлегом
и Хану навечно дало свой приют,
отправив его безымянным ковчегом
в тот путь, где бессмертные рядом идут –
про то хоронившим нельзя было молвить…
История–матушка тоже молчит…
Сквозь толщу веков вольный ветер напомнил –
заветное место зовут "Их–хориг"…
"Великий запрет" – так зовется та местность,
где выбрал себе усыпальницу Хан,
души где покой стережёт та окрестность,
людей и животных не слышен где гам…
Предметы и вещи, и много скотины,
одежда, оружье, трофеи, еда,
арак и кумыс, украшенья резные –
в могилу с Каганом ушли навсегда…
Высокий курган был насыпан с обрядом,
но тут же сравняли его до земли…
Стадами гоняли скотину изрядно –
найти чтоб то место никто не смогли
Где кедр-красавец стоял одиноко –
там кедров-собратьев подняли стену…
Курган где сравняли с землей равнобоко –
там дёрном прикрыли ее наготу…
И сколько столетий без злого кумира –
могилы хоть нет, но потомков есть сонм!
Эпохи он Личностью выбран всем миром –
и это не сказка, не выдумки сон!
Казахских родов он скрепил единенье,
в степи наших предков под знаменем свел…
И, следуя генов прямому веленью,
народ победителя дух приобрел!
В миру и походах Великого Хана,
как беркут могучий, влюбленный в полет,
взрослел и боролся, мужал беспрестанно
наш гордый, великий казахский народ!!!
И много эпох Хан не будет в забвеньи –
умами главенствует царственный прах
миллионов людей – и все ждут в нетерпеньи:
когда ж будет найден Великий Казах??!!!