В лачуге сумрачной, где солнца свет
Распугивает паутина бородою,
Они влачили жизнь немало лет,
Придавленные неизменной нищетою
Он дым пускал в граненое стекло
И алчно пил разбавленную спиртом жалость.
Дежурный вздох и хмурое чело
С наигранным трагизмом вяло прикрывалось.
Она вязала что-то в уголке,
Считала петли вслух иссохшими губами,
Но иногда, сжав спицы в кулачке,
Ему в сердцах грозила темными богами.
Не отвечая он смотрел в окно,
Лучи выслеживал на сером небосклоне,
И капал спирт на грязное сукно
И ропот спиц тонул в стеклянном перезвоне.
А третьего числа он взял тулуп ,
Прогнившей скрипнув на прощанье половицей ,
Ушел от шепчущих проклятье губ,
В тускнеющий закат под отблески зарницы.