Какая интересная рука,
Которую к щеке почти прижали -
Изящная и будто бы хрупка,
С характером прочнее стали.
Склонённая в надежде голова
Как-будто ищет дорогие плечи,
Чтоб силу их немого колдовства
Раскрыть в своей приватной к ним же речи.
Немного серые печальные глаза
Таят желанную прорваться радость,
Дай Бог, чтоб отпустило тормоза,
И их овеяла своим сияньем святость.
Часы запястно встали на руке,
Напоминая о её заботах,
Какие мысли держат на курке
В её работе или же работах.
Я неуклюже верно очень груб,
А потому, нисколько не краснея,
Я вижу таинство и чувство губ,
И в тех виденьях я себя смелее.
Я вижу в девушке огромный интерес,
К тому чудному, кто откроет душу,
Презренье к тем, кто в интерес залез,
Его края безсовестно нарушив.
Простите мне словесный ваш портрет,
Но не хочу молчать о нём упрямо.
Вы только не скажите строго - нет,
Хотя бы не скажите слишком рано...
А впрочем мне всегда хоть говори,
А хоть молчи свирепо и тревожно,
Я не смогу сказать себе: Уйди!,
Не испытав, что можно и не можно.
Ругайте же балбесного меня,
Я в вас влюбился, ох, не осторожно,
Мне не унять сердечного огня,
Пока пылает - это не возможно.
Но если вдруг меня терпеть нельзя,
Уже сейчас в моём пути-начале,
Рубите с плеч и наповал, разя,
Как сухостой тугой в лесоповале.
И рубку верно, что перестою,
Но точно хуже от того не стану.
Я так схочу сказать уже - Люблю.
После чего влюбляться перестану!