Чем меньше впереди ночей и дней,
Тем ужас в полнолуние сильней.
Все реже мысли, что ушедший друг
Придвинется к дымящему костру.
И все дороже милости небес
С извечными вопросами и без.
И мысль о том, что совершенен круг,
Дробится в клин и движется на юг.
И ты живешь, как древний иудей
Под знаком соломоновых идей
В надежде, что когда-то бог подаст
Осилить наконец "Екклесиаст".
Трамвая глуше утренний сверчок,
Луна до скобки сузила зрачок.
Судьба глядит вприщур на крест окна,
А ты наружу - "Где же там она?"-
Глаза в глаза. Мороза письмена,
Продавленный диван, окурки сна.
И целит в ночь, готов нажать на спуск,
Рассвет - извечный римлянин, этруск.
Нева вдруг обнаруживает мель.
А где-то там, за тридевять земель,
Вздымается, бежит моя волна,
И даже шапка пенная видна.
Случайные обиды и хвалы
Ничтожны, одноклеточно малы
На перепутье судеб и веков
Романтиков и вечных дураков.
Оплаканный не тысячей ундин,
Всегда стоит на мостике - один.
И видит в неозвученной далИ
Черту, где исчезают корабли.