- Викторий, отец мой, что же стало?
- Мы в центре недра сожалений,
Здесь в вечной мерзлоте двуличные...будь рядом!
Небось ухватится душа та мерзкая из тени.
О вам я расскажу, что повидал в этой глуши,
И спотыкаясь я о души, проклятых в веках,
Я всё подробно опишу, а ты потом скажи,
Что ощутил среди тоски и люда, тонущих в грехах.
- Лериос, не отставай и не гляди на них.
- Но как же так? Сколь скопище людей, покинутых другими,
Я совершу добро и для людей чужих!
- Ты что, не слушай вопли мразей мнимых, -
Они предатели, лжецы и недостойны искупленья,
Лишь только посмотри и мимо,
Они не стоят чувств твоих и бога сожаленья.
- Вот видишь, мы на озере, именуемым Коцит,
А дальше сам пойдёшь, чему тебя я научить изволил,
Удачи, Лериос, и в миг, не забывай, что разум твой велит.
- И я пошёл, блуждая, кабы не треснул лёд!
И души всех, кто тихо изрекая,
Нашёл во мне почётный род.
- Лериос...поэт.
Услышал я трещащий голос.
- Ты смертен, а я нет, твоей душе не место здесь.
Как страшен он, и я умолкши отвечаю:
- Я мимо шёл, но голоса кричат, их всех не счесть!
- Но всё же ты остался, значит есть душа в тебе иная,
Чем нежели той в нас, что грех таить? Больная,
Наша душа пропитана грехами.
Дослушав сей скрипучий монолог,
Я лишь добавил, что ад ко всем жесток,
И что судьбу мы сами выбираем.