Ей Внутренний Голос невнятицу плёл -
Шептал и о чём-то чуть слышно молился,
И плакал. И выл то по-волчьи, то - лисьи.
Как будто суфлёр ей подсказывал роль.
И слушая в дебрях судьбы этот вскрик,
И дальнее в ветках обломанных эхо,
Она удивлялась: чей голос возник -
Ведь там не ступала нога человека!?
Но филин гудел, и кричала сова,
И плакали листья слезой Алконоста -
Она же другие умела слова -
Что пишутся резко, открыто и просто -
И шла на обгон, все забрала открыв,
Кричала, срываясь гортанью до визга,
Не слушала плача испуганных ив,
Шептавших: "Взгляни в отраженье, артистка!
Смотри, как под нами вода глубока,
Ведь ил обнимает небес отраженье,
И правда тиха, как поля и река.
Не правда - а боль проступает в сраженьи!"
Но голос простой и земной горловой,
Свой собственный голос кружил её мысли,
И криком крошилась и сеяла боль,
И рушилась в горлокрушеньи неистовом.
И тихое Эхо, сквозя вдалеке
Сквозь гулы проклятий не в силах пробиться,
Шептало: "Не пей эту горечь, не пей,
Ты станешь из Женщины лютой Волчицей!"
Она - заглушила несносную тишь!
Кипело повсюду кричанье без правил.
"- Ну что ж, я тут лишний, я брошен и нищ -
Прощай!" - её Внутренний Голос оставил.