В далекой Вильне яблонь цвет,
Сады вокруг отцовской мызы.
В окошко брезжит ранний свет
Через покатые карнизы.
Уж слышен первый звонкий звук
В хлеву непримиримой битвы.
Обьято утром все вокруг
И шепчет матушка молитвы.
Во всем разлит покойный дух,
Природа мороком обьята.
Из покосившихся клетух
Бегут тугие поросята.
Над домом вьется первый дым,
Ночные исчезают страхи.
И утро кажется родным,
Как брат в застиранной рубахе
На колокольне старый поп
В колоколах, как в солнца бликах.
А под окном цветет укроп
И набухает земляника.
В пруду уже разлита гладь
И рыбы жаждут рыболовы.
Под легкий стук заходит мать
Последних снов совлечь покровы.
Но ты цепляешься за борт,
За доски сгнившего баркаса.
И по смоле скользит ботфорт,
И о кольцо звенит кираса.
И губы разрывает крик,
Весло ведут тугие пальцы.
И наполняет древний лик
Судьбу грядущего скитальца.
Скользит по заводи драккар,
Щитов обвитый чешуею.
От самовара пышет пар
Как вечный памятник покою.
Блины остыли. Сыр слезлив.
На гренки масло взгромоздилось.
И ветчина в венке олив
Сдается папеньке на милость.
А ты все грезишь Трафальгар,
Кричишь команды канонирам.
И цедишь грушевый узвар
С давно просроченным кефиром.
Фрегаты рвутся напролом,
Грохочут пушки смертным громом.
И целит мстительным стволом
В тебя пират, прожженный ромом.
Обрывки сдавленных команд
Ты ловишь, битвою пьянея.
А на столе лежит роман
О приключениях Энея.
В тебе еще живет Язон,
Он так реален, так возможен.
Но, словно завтрак, кончен сон,
И подвиг временно отложен.