Представьте же себе друзья, в фантазию вникая, как если б, все мы родились, в провинциях Китая, как по-китайски бы тогда, рассказы наши зазвучали, как если б тоже их тогда, китайцы написали.
Янцзы – невидно берегов, реки голубоватой, светает, третий день муссон, туман иль смог с роднимый с ватой. Запился бакенщик Ван Су, из рода Ван Су Сан, и пятый день уж на мели, из джонок караван. Чу, тихо из тумана, дхони выплывает, здоровая детина, лихо загребает, а на корме дхонины, дремлет пекинес, то два гвоздя программы, и к ним наш интерес. Ван Му, хозяин псины, на ждонке он кули, немой он от рожденья, с шанхайской сам дали, а псинка это сука, по кличке просто Му, и ей два дня не рады, что на мели в дому. Велел хозяин джонки, чтоб Ван, покончил с Му, за то, что укусила хозяйскую жену. Навстречу на сампане, Хват Зай стремглав летел, с ним два десятка зайцев, и куча срочных дел, а зайцев всех по парам, увлёк любовный акт, три доски под ногами, скрипели дружно в такт, лепёшку из чумизы, Хват чавкая жевал, погодные капризы, вообще не замечал. Лоб в лоб, треск, всплеск, звон, стон, по - детски жуткий зайчий писк, и леденящий псовый визг. Ван Му, ударился о борт, сознанье потерял, Хват Зай исполнив пируэт, все клетки разломал. И вот тишь гробовая, и в ней Хват Зай стоит, белки в глазах вращая, умом соображая, что делать предстоит. На дхони вдруг булыжник с пенькою увидал, и на конце пеньки петлёй, изящный причиндал, наверно утопиться бедняга не успел, ну, что ж, избавлю, я его, от столь рутинных дел. И вот с петлёй на шее, Ван Му пошёл ко дну, причиной погруженья булыжник был тому, а Му, с кормы дхонины, запрыгнула в сампан, всех зайцев от испуга, вмиг поглотил туман. Ван Му, два дня на бакене с косыми просидел, ведь с детства был ещё молчун, и плавать не умел. Глядели зайцы в профиль, Ван Му, взирал в анфас, пока протрезвевший Ван Су, случайно их не спас. Хват Зай, и Му счастливо прожили много лет, Ван Му, и кучу зайцев, минуло много бед.