Рождественская сказка для взрослых
Над своей могилой я склонюсь.
К памятнику положу цветок.
Думал – жил напрасно. Ну и пусть.
Сделал всё, что только сделать смог.
1.
Это была не вполне обычная компания близких людей, которые вряд ли в большинстве обстоятельств называли друг друга «друзьями», во всяком случае, если это было в разговоре с посторонними. Довольно давно – более тридцати лет назад, судьба случайно свела большую часть компании в общей командировке на неделю. Тогда кто-то из них был молодым и зеленым лейтехой, кто-то носил погоны старшего офицера; трое в разных чинах обходились только гражданкой. Затеянная высоким военным начальством встреча-учеба командного состава дружественных стран проходила в гарнизоне на берегу озера Ханка. Так как из ГДР, ЧССР, Польши и еще пятерки стран одного блока прибыли начальники совершенно различных родов войск и уровней военного руководства, то и встречающая сторона направила пестрый резерв из офицеров: моряков, летчиков, погранцов и т.д., с естественным присутствием ребят не только из ГРУ, но и КГБ, и, похоже, просто ответственных партийных товарищей, - в особых представлениях нужды не было. Например, молодой совсем, два месяца из морского училища лейтенант, в службе – начинающий штурман-гидрограф Сергей Кравченко, получил личное наставление от командира гидрографии ТОФ, «целого» вице-адмирала: «Для обеспечения учебных, а так же культурных мероприятий гостей придается гидрографический катер отдельного Ханкайского отряда Амурской флотилии, получаешь в свое командование, и если хоть один из высоких гостей в этом болоте потонет – отвечаешь своей головой!»
Собственно, осмотр гарнизона, показательные учения л/с местной погранзаставы по захвату группы нарушителей границы (из наших же бурятских бойцов), и три лекции по обстановке на границе с соседней КНР заняли ровно два дня. На третий началось главное: культурная программа. Причем, представительный состав гостей (более 40 товарищей) и столько же принимающе-обеспечивающих, разделились на четыре отряда. Летуны сразу отобрали коллег и, рассадив в УАЗики, повезли в сторону близ дислоцированного летного поля с вертушками. Правда, в этот отряд, кроме бравых авиаторов, вошли два болгарских артиллериста и польский контр-адмирал (в отличие от наших имеющий целых четыре звезды на каждом погоне), а вот чешский начштаба авиации – отказался. Но оно и понятно: целью культурной программы была охота с вертушек в приханкайской степи, а охотники родами войск не ранжированы… Так же и к Сергею на катер набились сразу пятеро сухопутных, резко решивших ознакомиться с лоцией и навигацией в ханкайских плавнях, едва услышав слово «рыбалка». Самый представительный отряд охотников всех стран, родов войск и званий убыл в моторизованном отряде в ближайший лес на охоту загоном, которую обеспечивал развернутый сутками ранее пехотный полк. Отдельная группа (в трех «УРАЛах» с пассажирскими кунгами повышенной комфортности), выдвинулась в восточном направлении, в сторону достаточно удаленного рыбзавода базы тралового флота: за «сувенирной» продукцией Великого Океана. Вот и получилось, что главное мероприятие, торжественный обед в честь завершения учебы старшего командного состава дружественных армий состоялся в предпоследний, пятый день «сборов». Собственно, обед начался в 10.00, сразу после подъема, купания в теплых и отчаянно желтых водах озера, физзарядки и прочих необходимых процедур. Обед, ранее запланированный в гарнизонной столовой, по общему пожеланию, а так же в силу исключительно благоприятной погоды, был перенесен на берег озера, благо, имеющиеся силы и средства позволили это осуществить в течение получаса…
Было на том обеденном столе всё, чем славились приморские земля, леса и море, были и дружеские деликатесы гостей, и много, очень достаточное количество водки, коньков и даже (опять же – чисто из уважения к боевым братьям), сухих вин разных народов в нарядных фантиках. Учитывая, что на всем протяжении тяжелой и ответственной программы учебы, последние из перечисленных блюд меню (конечно, поскромней, а именно – водка), на всех обедах и ужинах присутствовали, то, со стороны принимающей, необходимо стало проявить максимум внимания и тактических мер, что бы праздничный обед случайно не был подпорчен неожиданными обстоятельствами неуставного поведения отдельных членов дружественного сообщества. Эту боевую задачу и решали быстро сблизившиеся, прикомандированные к мероприятию, младшие советские офицеры. И выполнили, как положено, на отлично. Без эксцессов и даже допуска намеков на покушение на офицерскую честь гостей. Когда, на утро, целая колонна боевой техники, в сопровождении почетного кортежа ВАИ, увозила высоких гостей в сторону аэропорта Владивостока, прощание было искренне теплым. Как то не вполне по-строевому, махали руками во след отъезжающим офицеры группы обеспечения. Уезжали не просто коллеги-союзники, уезжали друзья. Едва за КПП скрылись «стопы» последнего УАЗика колонны, тихий, спокойный, но явственно командный голос прозвучал в хаотично стоящем отряде: «Слушай мою команду. Работу все выполнили отлично. Замечаний нет. Командировка у всех – до завтра, поэтому сейчас организовываем свой прощальный обед». Командовал военный разведчик Богдан, уже тогда подполковник (о чем остальные узнали гораздо позже), днем ранее обративший на себя внимание умением общаться с «подвесёлыми» гостями. С немцами – по-немецки, с поляками – по-польски… Будто всеми языками владел одновременно. К вечеру, когда несколько адъютантов и переводчиков гостей уже просто потеряли форму, он незаметно организовал их эвакуацию до койко-мест, при этом не уставая проделывать чудеса сочетания тамады и помощника в околокритических застольных ситуациях. Офицеры обеспечения, приняв на грудь по одной-две стопки водки, незаметно и не оскорбительно для сотрапезников (включая и официальных высших чинов принимающей стороны – представителей командования флотом и Пятой армией), наливали в стаканы минералку, дружно чокались и тостовали, лихо опрокидывали и закусывали, - обедни не портили. И задачу свою при этом выполняли – держать высокий уровень мероприятия, хотя по приказам их боевые задачи были совсем другими. Но вот теперь, услышав внятную (и честно – ожидаемую) команду, достаточно стройно выполнили поворот на право, и на ходу принимая некое подобие строя, дружно двинулись в сторону гарнизонной офицерской столовой. Вот здесь и познакомились по-настоящему.
2.
Более двадцати из наших героев, спустя, опять же, более двадцати лет, вновь встретились. Страна стала иной, другими – люди, иными – судьбы. Но некоторые вещи и события остались незыблемыми, да и останутся, во всяком случае, еще какие-то годы точно. Местом встречи стал мемориал подводной лодки С-56 на Корабельной Набережной Владивостока. Временем встречи – десять часов утра 9 мая. Кто-то оказался по службе, кто-то – в строю демонстрантов с портретами ветеранов, кто-то пришел к Вечному Огню и мемориалу, потому что 9 мая. Так получилось, что на невысокой трибуне перед лодкой, где основную массу представляли не ветераны, а чиновники краевой администрации, оказались двое участников ханкайской учебы. Люди на трибуне были видны всем: и небольшому отряду ветеранов прямо перед трибуной, и демонстрантам, и пришедшим почтить подвиг отцов и дедов владивостокцам, занявшим почти всю набережную. После прохождения колонн военных училищ, после нескольких речей администраторов и выступлений двух ветеранов, после минуты молчания, губернатор официально задушевным голосом предложил ветеранам поднять за Победу по сто фронтовых. Для этого, рядом с ветеранами уже стояли прямо на мостовой столики, стояла на столиках водка, ждали пластиковые стаканчики, бутерброды и салфетки. Этот красиво-организационный момент обозначил собой окончание торжественного мероприятия. Ветераны потянулись к столикам, с трибун потянулись стоявшие там. Совсем седые, но легко узнаваемые Богдан и Сергей (двумя десятками лет ранее – пилот боевой «вертушки»), сходили по лестнице в числе последних. И попали в окружение группы своих старых знакомых, как будто по одной команде подошедших сюда с разных сторон… Встретились. «На Морской мой офис – пять шагов, там разберемся», - слегка дрогнувшим голосом скомандовал Богдан. Пошли. У всех были свои планы, поэтому, после ста грамм, услышав: «По последней пятнице каждого месяца все здесь», - народ рассеялся. В последнюю пятницу мая были почти все, а в июне – уже пять человек. Потом, меняясь в составе (то пять, то десять), приходили, кто мог. Давно, оказывается, по двое – трое, - пятеро поддерживали отношения. Кто по семьям, кто по работе. Сейчас срослись, обменялись телефонами. За следующие годы собирались по-немногу, но на главные праздники всегда были. И так больше десяти лет. Всегда по-разному, в последнюю пятницу месяца подходили от двух до десяти человек, со своим пивом (это – повод), водкой и закусками из дома. Вместе называлось: «У Пятницы». Всех разными сделала судьба: неудачников не было, а если были, не показывали свою несостоятельность. Говорили за всё, по смешным праздникам – пели песни, с уважением слушали друг друга. Но и в этом, очень строго себя ограничивающем (в плане выяснения жизненных позиций), общении, без откровений «в жилетку», очень понятно определились: кто есть кто. То-есть: кто стал кем.
Были разными. Митрофан Петрович (вообще, Петровичей – целых пятеро, а иначе бы и не обращаться по именам, за десятью пятаками лет проживания по отчеству, если человек, оно куда естественней), - преподавая на кафедре торгового института, отлично пел. Это когда без караоке и гитары, одним голосом, но так, что бы все понимали: это ПЕСНЯ. Виктор был Академиком. И отношение к нему всегда – как к академику, хотя с такой академией смешные были вещи, о которых все знали. И это стало причиной, по которой через пять лет «сборов» Богдан получил прозвище «Хоттабыч», вместо тридцать лет носимого (по фамилии) привычного, - «Старый».
Витя из простых майоров погранвойск запаса. Когда армию предали и разогнали, полгода попробовав неудачно торговать автохламом из Японии, зарегистрировал ТОО с названием «Академия Электронно-Технических Средств». Было это в начале 90-х, когда было можно «всё, что не запрещено». Пять лет пытался публиковаться по разного рода научным журналам и (впервые тогда появившимся) сайтам, пробивая идею (всем давно не раз рассказанную за столом), что, если во всех электронных приборах заменить традиционно принятое управление в схемах не напряжением, а силой тока, то весь мир измениться в лучшую сторону. И убедил же в этой академической новинке китайского предпринимателя, взявшись за разработку «нового поколения зарядных устройств», и получив по заключенному контракту с китаёзой почти полтора миллиона долларов аванса! А потом почти год прятался по знакомым от китайских «партнеров». Вот тогда, на сентябрьской встрече «У пятницы», когда уже друзья довольно взяли на грудь пива и не только, Витя, оглядываясь, как затравленный стаей гончих кролик, вполз в дверь компашки, и, намахнув 200х200 (пива и водки), публично раскололся. Смех компании резко утих, когда Витя огласил невообразимую по понятиям большинства присутствующих сумму, за которой гонялась (в его лице) китайская «триада». Вот тут второй раз крепко удивил сотоварищей Богдан. Все уже знали тогда, что у Богдана, после службы – совсем не простой бизнес. Мало того, что на встречи он приезжал на редком даже для Владивостока американском джипе, но (не официально), было известно, что именно его личное предприятие (то-есть - он сам), для большой будущей государственной стройки закупило пятьсот единиц новой строительной техники, что при простом перечислении в деревянные деньги отсвечивало миллиардами… Богдан задал Виктору вопрос: «А что от тебя китаёзы хотят?» - «Денег!», ответил Академик. – «А бумажки есть, что ты им что-то должен?» - «Есть. Договор». – «Покажи». – «На, смотри!». Богдан посмотрел, а потом спросил: «Телефон заказчика личный есть?» - «Конечно», - сказал Виктор. «Давай!»
После пяти минут переговоров (Богдан говорил одновременно по-русски, по-английски, иногда вставляя мяукающие, явно китайские фразы), Виктор узнал, что он теперь никому ничего не должен. Так как договор застрахован, и страховая компания покроет все убытки за неисполненные обязательства, и Витьке останется урегулировать лишь отношения со страховщиками, а все они - «свои пацаны».
Трезвость сама приходит в голову, когда на глазах у тебя «отмазывают» миллион-два «зеленых» денег, между глотком пива и стопкой коньяка. Вот тогда, старейший в компании, контр-адмирал запаса Семен Петрович Лайко и обозначил Богдана: «Хоттабыч». «Ты бы хоть из ноздри публично волос вырвал! Когда колдуешь», - сказал Петрович. – «Хоттабыч, твою, понимаешь, родительницу!» - «Да ладно! Там на самом деле, юридически -пустяки.
А китайцы, только уже другие, - страховщики, еще за Витюхой подъедут, так что месяц-другой всяко укрытие иметь надо. Но их тоже укоротим…»
Укоротили. Тема по Витьке – забылась. А понимание не совсем простой жизни, и того, что есть разные уровни ее восприятия и использования – осталось. Как и новое – весьма уважительное «Хоттабыч». Вот так оно и двигалось, - не простое время перемен.
3.
В этот раз крайняя пятница года пришлась на последние предновогодние дни. Собралось всего пятеро: Академик, Серега-штурман, Серега-летун, Хоттабыч и Миха-художник. Давно забытое пиво заменили интересные бутылки темно-карего крепкого напитка, рождения южно-французских провинций, отборный виск в картонных коробчонках, а ко всей этой непростой дороговизне принесены были пирожки с привокзальной площади, да разных нарезок изрядное количество. Мальчишки (средний возраст всего 65), хоть встрече и были сильно рады, (этим летом и осенью здесь никто не собирался), проявлений радости не допускали. Две встречи летом были на Морском кладбище. И то, что сегодня их было слишком мало, объяснялось не занятостью друзей, а уже – вечной – невозможностью некоторых поддержать компанию. Поэтому первые рюмки были за тех кто… Без пояснений, не чокаясь. После третьей «Быть добру!», зашел разговор, не как всегда – по парам, тройкам, - общий. Причина была известной всем – Михал Иванычу, вице-адмиралу запаса, пару недель ранее «вынесли приговорчик» лучшие диагносты на консилиуме морского госпиталя, - два месяца. От силы – три. Миха, по истечении семи десятков лет на свете, в принципе, ничего уже не боялся (как и никогда не боялся ничего), а тут еще эта гадость с сердцем с трудно произносимым названием… И больше всего не хотелось жалости друзей. Да её, собственно, и не было. Спросил академик: «Есть варианты?» - «Тут даже не в операции дело, хоть она и очень дорогая, да вот нужная ли. Всё так изношено, что за поршневую группу врачи не отвечают. Скисло всё. Не в этом дело. Я подготовил, что сделал, к большой выставке, а смыслом должен стать триптих: в центре мой «Стерегущий» в пятибалльном шторме, слева база, а справа – вход в базу с причала со встречающими. Это для меня было бы важно, как отчет, - самое главное. Работы почти на год… А, года этого долбанного, в запасе… его нет. Обидно, конечно. Да и вообще, - еще бы пяток-десяток лет, только масть пошла, такое вижу! И Ханку бы нарисовал, – все помните? Как сейчас: столы на берегу и нормальная компания…»
Сергей Петрович, некогда командир гидрографического катера, а сегодня пенсионер-преподаватель штурманских курсов, расплескав по стаканам коньяк, обратился к рядом сидящему Хоттабычу: «А что, Богдан, пишут, что врачи сейчас все могут? Только в деньгах вопрос?» - «Не в деньгах. В людях. И всегда вопрос был – только в людях». – «Это как?» - «Как, как. Раком. Юмор такой. Не застольный вопрос». – «Оп-ппа! – влез академик. – Раз вопрос есть, есть и решение вопроса?»
Михаил сказал: «Витька! Не лезь. Будь проще – что есть, то есть. Вы здесь из меня сейчас страдальца начнете делать, дождетесь – пошлю! Подняли!»
Выпили.
«Так, полагаю, Богдан, так уверенно рассказываешь, будто знаешь, сколько год дополнительной жизни стоит?» - задал вопрос Сергей-второй, сильно располневший, как это с авиаторами бывает, но, как и тридцать лет назад умеющий и анекдот рассказать, и, после определенной дозы заправки, спеть уж всяко не хуже Лещенко без аккомпанемента и только для небольшой компании.
«Здоровье – это точно вопрос цены и врача. Наоборот: врача и цены. Почти все решается. С годами труднее. Но это сегодня решается тоже. Только – очень дорого. Но решается». – «А ты сейчас произнеси, для общего образования, - в телике ведь не услышишь, «дорого» - за лишний год жизни, это сколько?» - Витька-академик по жизни зануда, но вопросы формулировать научился очень правильно. «Дурной у нас пошел разговор. Прекращаем. Ответ: чем больше возраст, тем дороже. После шестидесяти гарантированный год жизни стоит больше пяти миллионов. Их рублей, конечно, не российских. Закрыли тему», - Богдану не хотелось это говорить, это очевидно. Но так оно и есть – и ребята имеют право знать такие вещи.
«Да и что затеяли, - с неудовольствием Виктору высказался Михаил. – Тебе оно надо?»...
Посидели еще час, обсудили грядущие выборы, наглых америкосов и варианты развития событий в Латинской Америке, - так, что бы просто поговорить. Собираясь, Богдан сказал: «Миша, я тебя подвезу, вечно ты такси дожидаешься, сегодня – по дороге. Мне на Тихую». - «Ну, хорошо».
*******************************************************
Водитель громадного джипа открыл заднюю дверь. Богдан, полупрыжком упав на седушку, махнул Михаилу. Тот залез. Почти комната. Дверь аккуратно закрылась, Богдан, выдвинул впереди какой-то ящик-столик. Достал из-под него пузатую бутылку, два серебряных стаканчика и такое же блюдечко с дольками лимона и еще какими-то коричневыми кубиками (явно - закуска), сказал в сторону водителя: «На Тихую», - и, нажав кнопку на спинке переднего сиденья, поднял прозрачное стекло, отделившее заднюю часть салона от водительской. «Ты про операцию проговорил, - в Израиле делать надо?» - Михаил взял протянутый стаканчик, замахнул и подцепил зубочисткой, (на краю блюдечка) дольку лимона. – «А ты откуда знаешь?» - «И что по цене?» - «Двести пятьдесят тысяч. Только без всяких гарантий. Там не просто новый клапан, еще пол желудочка, и какие-то мышцы, а в них вся беда. То-ли будут качать после операции, то ли нет, не известно. И потом – в любой момент могут перестать работать. В общем, дрянь полная». – Мимо плыли огни Светланской. Движение было плотным. – «А врач, собиравший консилиум, - Коршенко?» - «Да», - уже не удивился Михаил. – «Значит, диагноз верный и направление по делу. Я ему позвоню, уточню, что там еще можно». - «Денег я у тебя не возьму». - «А у меня таких и нет. Я же про миллионы долларов не шутил, ты же это понял?» - «И что? Волос из бороды порвешь под заклинания?» - «Зачем волосы рвать. Двадцать первый век на дворе. В понедельник к тебе подъедет мальчик, скатаетесь к нотариусу. Зарегистрируете предприятие, с документами и каким-то проектом под бизнес (тебе все приготовят), прокатитесь в банк за кредитом. На нужную сумму. Потом полетишь на операцию». – «А отдавать деньги? Там же одних процентов в месяц будет столько, сколько я за жизнь не заработал?» - «Это не твоя вахта. Как сейчас говорят, - не парься». – «Понятно».
Город перед праздниками как с ума сошел. На Луговой пробка казалось вечной, нетерпеливые пытались крутиться, перестраиваясь по бестолковости из ряда в ряд, и еще больше осложняя движение со скоростью 1/10 пешехода. Выпили по второй. «Коньяк у тебя хороший, Богдан. А всё же проясни, как такие чудеса возможны?» - «Да нет особых чудес. После оформления кредита банк лопнет. Обанкротится, или лицензию отзовут. И вот то – моя вахта. Не все же, как мы с тобой, здесь Японское море нюхают. В кремлевских застенках тоже сослуживцы есть. А твой кредит просто спишут. Приедешь домой – организуем выставки, работы у тебя серьезные. И красивые. Дочка для внучки на свадьбу выпросила на аукционе картину купить. Я купил. По мне, - против твоих просто мазня. Рисунок. Твои работы, правильно поданные, - может и миллионером тебя сделают. Может, когда-нибудь меня хорошим коньяком угостишь». Михаил смотрел в окно машины и думал. «Но если эти деньги просто уйдут с банковского счета, кто-то же этих денег не досчитается?» - «А ты кого сейчас жалеешь? Банкиров?» - «Есть же просто – вкладчики… Вон по телику сколько очередей с плакатами под дверями закрытых банков». – «Есть такое. Только если не тебе, а сынку какому ни будь, и не операцию, а на домик в далеких горах или у моря… Тоже ведь вкладчики страдают?» - помолчал и добавил: «Тебе решать». Движение началось, а, выехав с площади, два ряда приткнувшихся друг к другу машин уверенно подвинула вправо «скорая» с мигалками и тревожно орущей сиреной. Джип Богдана пристроился ей в хвост и проворно выехал на оперативный простор относительно свободной дороги. Почти приехали.
**********************************************************
Рано утром праздничного дня Богдана разбудил телефон. Михин голос спросил: «Не разбудил?» - «Разбудил, спасибо». – «Ну, извини. Бессонница. С наступающим тебя и всех благ. Спасибо тебе за колдовство. Решение я принял. Никакой операции не будет. Не для меня это, - даже если одна бабка пенсию или гробовые потеряет. В общем, - спасибо, Богдан. А вот с картинами, – и это к тебе единственная просьба, сам знаешь, никогда никого не просил, - ты, Богдан, сам лично займись, если что. У меня, ты знаешь – не кому». – «Хорошо, Миша. Я тебя услышал. Сегодня я у моей молодежи, а первого подходи. Посидим, отметим Новый Год. Он точно – хорошим будет. Пока».