Спешный космос, собранный тобой
из попыток речи, – сам собой
продохнул и стал скрипичным звоном.
Я оглох от дома, как любой,
кто не разговаривал с драконом.
Вспоминал, как небо голубО,
приозёрно, смежно и его
жернова подсвеченные грУбы,
и следил сквозь пропасть, где всего –
многозвездья хвост и зубы, зубы…
Смерть назад, за воздух не виня,
глиносвод, надтреснут от огня,
от неотдыхающей работы,
так же стыл, сквозь сон себя стремя,
и ещё отваживал кого-то.
За сурьму во взгляде, за провал
млечной зги, где вечно и здороОво,
из беды, из гула – я позвал
на извод рассыпанное слово,
за живую прорезь в черноте,
сквозь какую видно много резче,
как уже другие, как не те –
на свету затеянные вещи.
Даже если в пристальной гурьбе
не в подвохе дело, не в обидах –
честное, простое, о тебе
чувство одиночества на выдох,
что и самый взгляд твой – ночь в реке,
сутки-прочь с луною налегке,
где искал ты с жадностью и где бы
мог читать на диком языке
туловище с крыльями в полнеба…