1
маленький Август поверил бы,
если скажут, что человек в основе своей
и тело и разум. не верить семье
глупо?
родне разом, заразой
за разом раз: «ой!» -
вдруг скажут лишнего чего.
но тяга знаний
и голод дознаний задней зело
притянет, как силок.
как паровоз неисправность в депо.
кому-то по жизни не повезло
пропить добро. запить неведенье злом.
и умником стать всем внезапно так влом.
и правда – стараться зачем?
внимать, потеть, изгибаться,
горбиться, скалиться и ошибаться.
путь слабых – пытаться быть, жить, как и все.
я выбирал мудро, братцы.
пестрящие красками разными ранцы –
стремления к знатью синоним.
сентябрь.
не утро, а сказка.
я Васко да Гама –
не моря, а шума да гама
школьных родных коридоров.
в них я не терялся и не заблудился,
как в первую ночь января, чай, блудницы,
облупив глазницы, ища колесницы,
что их бескорыстно подкинут домой –
любезно,
как волны растенья на берег в прибой.
но время шло,
неспешно отступая под натиском амбиций
и старейшей традиции течь скоротечно.
мне пятки все жгло
наступающим валом вопросов античных.
я много болел, и пусть тело понуро,
душа от колотых ран не прогнулась.
выходит, я – разум, а тело – сосед.
вопросы-то есть, но ответа-то нет...
2
что ж,
разум мне друг.
я с ним
совладать в силах.
чуть сразу недуг –
сим-сим
(не имя Бога на иврите),
откройся.
не рой сам
могилу себе.
унылости всех
яркий противник
и лучший напарник тебе –
субъективная мира картина.
закрывшись в себе, понимаешь ты с часом,
что быть с собою подолгу опасно.
в башке твоей вороны: «кар!». тина
массой густою осела. не смела
трясина в мозгах поглощать твой ботинок,
притопнувший ранее всяких кретинов
мелочных мыслей – грош в цену им – плазму.
как странно: казалось ведь, мы подружились.
но депрессия, как колотушка по гонгу,
вдарила, а дале – волны нарастания
не звука, что эхом о стены коробки,
а скепсиса. его льды не раз таяли,
восполнив бассейны вод рек
уверенности в сегодняшнем дне.
не смог я с главою своей совладать,
как с диким зверьком.
как знакомым мельком,
я контролировал мозга лишь бренную часть.
3
я в этой пьесе
абсолютно немой.
тотально безучастный.
безумны счастья
судороги, и не мой
удел катиться
в дел гробницу,
коли я и разум так далёки,
как Феодосия и Ницца.
да и, впрочем, черепице
с крышей разом покатиться
не помеха череда усилий.
усы ли признак мудрости?
скорее, дурости.
я каждой дуре стих
слагал, хотя любовь с ее природой
всю постиг!
из ротовой полости, как с магазинной полочки,
сметают на свой вкус слова и предложенья
с завидной упорностью.
черт возьми!
черт, бери!
до, ре, ми, фа, соль, ля, си.
не стал увертливым.
и хрен бы с ним, а
мой диагноз не покажет ни единый снимок.
«с ним он, с мозгом, человек
по силам с Богом бы горазд сравниться» -
как тебе не стыдно, слизень,
пресмыкаться, видя
(но не понимая), как рабом ты стал
собственных предубеждений, видов.
аморфные мы существа.
и где же завалялась табакерка,
где мой сущий снафф?
в сучьих снах сучкам видится табуретка
да веревка с мылом.
смыло, как туалетным сливом,
меня в пучину несуществующего смысла
мирского бытия.
с опаской для бритья.
с опаской, но ведь я
и без нытья
везде смутьян.
не вечно пьян,
но всяк день эйфория.
молод. рьян.
молот. смят.
я так боюсь, что выбросит наружу
мозг всего меня...
бреду в бреду, сквозь мрак огня.
коль брат обнял – день удался.
но все обман, самопиар.
я болт кладу, как бог Приап.
дождь и град.
прожил зря?
вряд ли... я...
не знал себя.
просто
не знал
себя.