На горбу не вывезешь даже счастья,
не то, что бед.
«Вы сутулые», - говорят нам.
Выходит, нет
никого, кто тащил бы поэзию
на прямой спине.
Все несут ремесло свое на огромном
своем горбе.
Таких, говорят, исправляет могила,
но, что в гробах?
Какая там, к черту, сила!
Один лишь страх.
Какая там, к черту, сила,
способная сделать нас
предсказуемыми, прямыми,
простыми, как три-два-раз.
Без извилин, изгибов, чего-нибудь там еще.
Без того, для чего и было бы это все.
На горбу не вывезешь даже счастья,
но где оно?
Говорят внутри.
А снаружи что же теперь, - темно?
А снаружи что же теперь,
- извилины и горбы,
ничего не значащие потуги,
а в последующем гробы?
Говорят, исправят,
но что исправлять тела,
когда смерть уже их
костлявыми прибрала?
Говорят, исправят,
но смерть не проникнет вглубь.
Так и будешь по-тихому
в безднах своих тонуть.
Потому что нет ничего,
что исправит горбатых нас.
Что поэта сделает проще,
на три-два-раз.