Когда-то пару лет назад казалось,
Что я готов уехать навсегда.
Свое взяла проклятая усталость
И кирпичи, и мостовая, провода.
И камни мокрые упрямо норовили,
Меня измотанного в лужу уронить,
Дожди, вечно идущие, губили,
Хотелось им меня подальше смыть.
Воспоминания рвались из всех углов,
Всё пялились в упор, судили без стыда,
И оправдать себя мне не хватало слов,
Те продолжали, замолкая иногда.
Бывало, под слоями старой пыли
Я находил записки самому себе,
Я вспоминал о людях, что меня забыли,
И благодарен был за это все судьбе.
Я здесь родился, вырос и разбился
О лед сердец бесчувственных прохожих,
Я здесь раз двадцать безответственно влюбился,
И каждый раз на предыдущий не похож был.
Но безответственно не значит безответно,
Хоть именно вот так почти всегда и было.
Но, может быть, не плохо, если невзаимно,
Меня вы крепко, очень крепко разлюбили.
Всё приходилось убирать, искоренять,
Осознавать, что чувствовать нет смысла,
Стараться меньше о хорошем вспоминать,
Учиться отводить взгляд очень быстро.
Зимой стараться сильно не замерзнуть
Теплом вашим не суждено согреться,
Согреться можно только чем-то острым,
Ножом или чилийским красным перцем.
Скрипели на зубах все перекрестки,
Болело и тихонько ныло сердце,
Дышать мешали жалобные слезы,
И было на душе чертовски мерзко.
Я приходил на воду посмотреть,
На волны, на круги, на отраженье,
И мне хотелось то кричать, то петь,
То утонуть в внезапном исступленьи.
Здесь, чёрт возьми, до боли все родное,
Все шутки несомненно предсказуемы,
Всё каждый день по-новому обычное,
Все каждый день по-новому безумные.
Я возвращаюсь каждый раз обратно,
Люблю я этот город до истомы.
Даже когда дышать и жить отвратно,
Я чувствую себя как дома.