Наталье А.
Опять черствею, покрываюсь коркой.
Всё как-то не о вечном – об икорке...
Силком себя подвинешь к человечеству –
Нет: черствость застарелая не лечится!..
Мне нужен новый, стойкий знак вопроса,
Чтоб будоражил мозг и ДО, и ПОСЛЕ.
Как тень цветам в день знойный и безветренный,
Мне в том, что ЕСТЬ ВОПРОС, нужна уверенность.
В уверенности много злонамеренности,
Но в ней бесценна нужная мне цельность.
«Быть иль не быть?» – не требует ответа:
В нем есть заслон от зноя и от ветра, –
Он делит мир безапелляционно,
Как до и после операционной
(кто был одной ногой в могиле, знает,
что ничего о жизни он не знает!)…
…Мой мир – не мир, а тысячи осколков:
В неровных сколах нет меня нисколько.
Калейдоскоп из мыслей и событий:
Как склеить то, что не было разбито?!!
Моё проклятье…и мое почтенье
Тебе, непостижимое течение,
Объявшее восторги и мученья
всех-всех;
в тебя, не склонное к распаду,
не влиться моей жизни-звездопаду…
Я не река, не озерцо, не море,
Не айсберг (не привыкну к своей роли!), –
Я лед, но холод, не студящий крови, –
Всем видимый метеорит…
Но кроме
Такой причастности (всегда лучатся
на Солнце мои грани) не причастна
Я ни к чему (лишь чувствую орбиты
других метеоритов – двух родителей,
столкнувшихся однажды в вечном мраке
и в пустоте, и в холоде, чтоб ярко
осколок заблистал – звезда как будто –
он – чудо сам, но он не верит в чудо)…
Мне все твердят: я – чудо!..
Где же чудо?
Я рождена, я вскормлена, обута,
Одета, образованна – как мило!
Но всё не по мишени – мимо! Мимо…
Охота сдохнуть, стать самой осколком,
Сойти с орбиты, как валун со склона –
Да не люблю услужливых уклонов,
Изгибов, нимбов и согласий скользких,
Доброжелательности ниоткуда…
Не верю, не могу я верить в чудо.
Придется к Заратустре в услужение,
Чтоб он прервал позорное скольжение.
Чтоб псевдочеловек из кожи вышел,
Чтоб пробудился и во мне Всевышний…
Пора самой чертить круги. И трогать
Не позволять их. Радиусы строго
На каждый шаг – своей линейкой мерить.
И собирать себя…
И в цельность верить…
зима 2007 г.