Я любила разных мужчин. И красивых и не очень. Много было среди них подлецов, что могли меня потревожить. Но я знала всегда, что смогу отразить их ответные очи. Не пристало мне быть на коне белом в поле осиной. Может стало быть мне быть красивой, а не уродкой, вытрясти все, что было во мне и забыть все, что будет во сне. Я хотела всегда знать одно, что могло бы быть именно нашим. Нашим, не чьим-то другим, потревоженным, или украшенным, как стекло на весеннем одре, посмеявшись мы всматривались вдаль.
Я смотрела в твои карие глаза, и думала о том, сколько женщин смотрели в них также глубоко и беспристрастно, как в первом Огне ночи. Я хотела бы знать тот блеск и свежесть, прохладу тех минувших дней, что были пропитаны желчью к самой себе. И никто не знал, как я далека от самой себя в эти странные дни.
Потревожить меня бесполезно. Словно блеск поблекших картин из меня уходило все в даль к тем краям, что давно рассыпались в халупах, давно отошедших от наших ветров. Я не знаю, что будет просматриваться дальше в наших серых безрадостных днях, не наполненных смыслом отчизны прилипшей к твоей измученной шее, что всегда без прикрас прилегла бы к моей голове и растеклась бы растаявшим снегом.