Вечер минул, ночь наступила,
В ветвях деревьев сова завопила,
Проснулись вороны откликнулись ей
И замелькали толпы теней.
Всадник с земли мёртвый поднялся,
Конь вороной по зову примчался,
Леший его в путь провожает,
Шлем и кольчугу на него одевает.
С края на небо лезет луна.
Вся нечисть в лесу пробудилась от сна.
Всадник никак не может простить,
Скачет в деревню за смерть свою мстить.
У топи кикиморы над чаном столпились,
Лягушки и жабы в чане сварились.
Булькает жижа, что то плывёт,
Дым от костра вверх ровно идёт.
Река пробудилась, раскинула воды,
Русалки ведут на дне хороводы,
Тины и плесени запах доходит,
Так водяной на берег выходит.
Начали тропы местами меняться,
Что б путник в лесу смог по теряться.
Грибы ядовитыми разом все стали,
Съедобные ягоды поисчезали.
Раскинула свои сети колдунья,
Месяц ждала она полнолунья,
Ветер подул, лес пошатнулся
И в тишину вновь окунулся.
Из топи крадётся низко туман,
Действует он словно капкан,
Шёпот с кустов нежно манит
И путников в сон плавно клонит.
Звонкое эхо от крика лес режет,
Слышен по дереву когтей чьих-то скрежет,
Он превратился в волка, теперь воет,
Марево дыма лицо его скроет.
Не покаянные души здесь бродят,
Покоя себе в лесу не находят.
По вечерам сыч жалобно плачет,
А по ночам в дупле себя прячет.
Топот копыт и ржанье коня-
Всадник вернулся деревню кляня.
Кикиморы под кочки болота забились,
От света они там схоронились.
Река забурлила, русалки нырнули,
Как раньше опять в ней утонули.
И водяной к воде вновь идёт,
Обратно туман к топи ползёт.
С грибов яд ушёл, он в землю впитался,
Шёпот последний в гуще раздался.
Исчезла луна, рассеялось марево
И от рассвета виднеется зарево.