Бархэм Ричард Гаррис (1788-1845)
Помню в июле прошедшего года, там я в Маргейте, на пристань попал.
Вижу, малыш из вульгарного рода, “ты почему здесь?”- вопрос я задал.
Сумрачно глянул малыш из народа, видно вопрос неприятен ему.
Мне же хотелось узнать про невзгоды, снова задал я вопрос - “почему?”
Хмурился он всё сильней и сильнее, приняв, вопросы мои за издёвку.
Маленьким сердцем своим, не владея, чувствовал видно себя он неловко.
Палец он сунул в свой розовый рот, грудь поднялась его как-то слегка.
Вытереть нос он хотел, только вот не было вовсе с собою платка.
“Слышишь, малыш вот и девять пробило, час, когда дети ложатся в кровать.
Мама твоя уже ужин накрыла, за опоздание будет ругать.
Это неправильно, маленький мальчик, дома не быть, мне поверь.
Ты же стоишь тут во рту держишь пальчик, срочно кончай канитель!”
Тут же слеза на щеке появилась, словно весною берёзовый сок,
Он задрожал, всё лицо искривилось, сдерживать чувства он больше не мог.
Я наклонился к нему и услышал рыданья, всхлипы, средь всхлипов слова,
И произнёс он их сиплым страданьем - “ ужина нет, и не ждёт меня Ма!”
- Ну, а отец мой давно вышел в море, он и не знает, что мать умерла.
Я здесь на пристани днями весь в горе, радости капля хоть раз бы была.
Мне бы купить хоть немножечко хлеба, но не могу я, возможности нет.
Случай такой у меня ещё не был, чтоб раздобыть хоть немного “монет”.
Если такую я душу найду, чтобы владел он мной ночью и днём…
Я разрешил бы с питаньем беду (мальчик пошляк.) - Разрази меня гром!
Если же выхода я не найду, мне остаётся решение одно.
Я здесь, как памятник в воду уйду, мистер Леви так свалил его в дно!
“Не унывай! Ты малыш и мужчина!” Я тут заметил как можно любезней.
Из головы эти выкинь причины, лучше придумай развязку полезней.
С пирса опасно довольно нырять, шею и ноги легко тут сломать.
Где же другие тебе будет взять, это малыш тебе нужно понять.
Лучше пойдём мы с тобою домой, там миссис Джонс ожидает меня
Ужин сегодня разделишь со мной. Будет картошка там прямо с огня.
Если согласен, пойдём и тогда, будет обоим ночлег и еда.
Выслушал молча мои он слова, я и повёл его в дом номер два.
К дому привёл его, вот и порог, здесь указал я на грязь его ног.
Молча усвоил он первый урок, спешно ботинки почистил как смог.
Лучшей из женщин своей госпоже я приказал, ну, ничуть не краснея
Пива подать малышу, да, и мне пинту желательно сдвоенной эля.
Но миссис Джонс в пикировку пошла, косо глянув на мальчишку.
Суть моветона в приказе нашла, что показалось ей лишнем.
Быстро с тарелками, кончив дела, и, не скрывая, что злилась,
Губы поджала и молча ушла, гордо совсем удалилась.
Сам я направился медленно к пабу, но до него не дошёл,
А обратился я к мистеру Коббу, он в это время с пожитками шёл.
Не для себя я так тщетно старался, шиллинг отдал я за крепкое пиво.
Бобом у нас он тогда назывался и это всё у меня, то, что было.
Вскоре вернулся я в дома тепло, вижу пустой у стола табурет.
Думал, что с ужином всё решено, только вот пошлого мальчика нет.
Я уж под скатерть взглянул, под диван, громко паршивца позвал:
“Где ты запрятался мой мальчуган, шутки шутить со мной мал!”
Не было в доме серебряных ложек, вечером поздно играл я за чаем.
Маленькой скрипки не видел я тоже, в скрипке с рисунком души я не чаял,
Всё, я ограблен, лишился добра! Помню, лежали вот тут на камине
Часики милые из серебра, нет их, исчезли, следов нет в помине.
Так же пропал и мой плащ и при том вместе с плащом моя шляпа.
Круглая шляпа с зелёным кантом, сумка походная сшита из драпа.
Даже картошку и соусник мой вынес проклятый мальчишка.
Прахом пошло всё из дома долой. Боже, ну это уж слишком!
Спешно звоню я своей Миссис Джонс голосом близким к агонии.
Был умоляющим видно мой тон, звал - не пора ли в погоню.
- Вещи стащил он и сразу сбежал – проскрежетала она.
Это естественный делу финал, вам поделом, это мзда.
* * *
Следующим утром с самой зарёю только проснувшись, я был на ногах.
Звал глашатая с тесьмой золотою, чтоб объявлял он на людных местах.
Фунт посулил от себя я награды тем, кто отыщет воришку в толпе.
Тщетно звенел колокольчик в наряде, не было “да”, а звучало лишь “нет”.
Джарвиса-клуб, где гуляют герои, там я поведал про всё моряку.
Он мне сказал, что искать и не стоит, если я так навредил сопляку.
“Бедный ты хрыч и никак не иначе старый к тому же” - заметил сурово.
Как-то не понял я, что это значит, то, что узнал о себе, было ново.
Старый моряк непременно заметил, был тут малыш закатавший штаны.
Взгляд его был непорочен и светел (странные данные были даны).
После того он в раздумье добавил будто за час как представится мне
Тот оборванец причал наш оставил, в море ушёл на большом корабле.
После моряк, не спеша рассказал мне, будто в то утро на берегу
Сына кого-то, чьё имя не знал я, видел к причалу спеша, на бегу.
“Висельник”- прозвище было мальчишки - Боже, что значит никак не пойму?
- С сумкой походной, где были вещички, шляпа – зелёную видно кайму.
Ну, а земляк мне к портрету добавил – есть такой парень, на мельнице жил.
Имя своё воровством он прославил, имя пройдохи ужасного Билл.
Он похвалялся, что запросто может от простофиль сделать много монет.
Как отыскать их, вас это тревожит, в сумке походной их видимо нет?
Нечего делать, нашёл я констебля и попросил проследить незаметно.
Тот улыбнулся и случаю, внемля, хитро спросил - а зачем мне всё это.
Я заявил, что хотел бы обратно вещи, которые так мне знакомы.
Он рассмеялся, сказал, что занятно знает ли мама, что я уж не дома.
Не зная, что делать я в город спешу и нашего мэра помочь мне прошу.
И лорд обещал мне – проблему решу, как только я в городе всех опрошу.
Только считал он, что много мальчишек людям наносят подобный мне вред.
Видно считают в карманах излишек так ослепительно “звонких монет”.
Начальник полиции тут же предстал, я просьбу свою много раз излагал.
Про мой Макинтош и про ложки сказал, и внешность воришки ему описал.
Он выслушал молча, потом он сказал, что он непременно отыщет воришку.
Надежда пропала, и я уже знал мне больше ни разу не встретить мальчишку.
МОРАЛЬ.
“ПОМНЮ, МАЛЬЧИШКОЙ ОТ БАБУШКИ СЛЫШАЛ, ЧТО, ЕСЛИ ВЫБОР ПРЕДСТАВИТСЯ МНЕ
ВРЕД ПРИЧИНИТЬ ИЛИ БЫТЬ МНОГО ВЫШЕ, ВЫБОР ОСТАВИТЬ НА САМОМ ДОБРЕ!”
Margate
Misadventures at Margate
Richard Harris Barham (1788–1845)
I WAS in Margate last July; I walked upon the pier,
I saw a little vulgar Boy; I said, “What make you here?
The gloom upon your youthful cheek speaks anything but joy”;
Again I said, “What make you here, you little vulgar Boy?”
He frowned, that little vulgar Boy,—he deemed I meant to scoff, — 5
And when the little heart is big, a little “sets it off.”
He put his finger in his mouth, his little bosom rose,—
He had no little handkerchief to wipe his little nose!
“Hark! don’t you hear, my little man?—it ’s striking, nine,” I said,
“An hour when all good little boys and girls should be in bed. 10
Run home and get your supper, else your Ma will scold,—O fie!
It ’s very wrong indeed for little boys to stand and cry!”
The tear-drop in his little eye again began to spring,
His bosom throbbed with agony,—he cried like anything!
I stooped, and thus amidst his sobs I heard him murmur,—“Ah! 15
I have n’t got no supper, and I have n’t got no Ma!
“My father, he is on the seas,—my mother ’s dead and gone!
And I am here, on this here pier, to roam the world alone;
I have not had this livelong day one drop to cheer my heart,
Nor ‘brown’ to buy a bit of bread with,—let alone a tart. 20
“If there ’s a soul will give me food, or find me in employ,
By day or night, then blow me tight!” (he was a vulgar Boy;)
“And now I ’m here, from this here pier it is my fixed intent
To jump as Mr. Levi did from off the Monument!”
“Cheer up! cheer up! my little man,—cheer up!” I kindly said, 25
“You are a naughty boy to take such things into your head;
If you should jump from off the pier you ’d surely break your legs,
Perhaps your neck,—then Bogey ’d have you, sure as eggs is eggs!
“Come home with me, my little man, come home with me and sup;
My landlady is Mrs. Jones,—we must not keep her up,— 30
There ’s roast potatoes at the fire,—enough for me and you,—
Come home, you little vulgar Boy,—I lodge at No. 2.”
I took him home to No. 2, the house beside “The Foy,”
I bade him wipe his dirty shoes,—that little vulgar Boy,—
And then I said to Mistress Jones, the kindest of her sex, 35
“Pray be so good as go and fetch a pint of double X.”
But Mrs. Jones was rather cross, she made a little noise,
She said she “did not like to wait on little vulgar Boys.”
She with her apron wiped the plates, and, as she rubbed the delf,
Said I “might go to Jericho, and fetch the beer myself.” 40
I did not go to Jericho,—I went to Mr. Cobb,—
I changed a shilling (which in town the people call a Bob),—
It was not so much for myself as for that vulgar child,—
And I said, “A pint of double X, and please to draw it mild!”
When I came back I gazed about,—I gazed on stool and chair,— 45
I could not see my little friend, because he was not there!
I peeped beneath the table-cloth, beneath the sofa too,—
I said, “You little vulgar Boy! why what ’s become of you?”
I could not see my table-spoons,—I looked, but could not see
The little fiddle-patterned ones I use when I ’m at tea; 50
I could not see my sugar-tongs, my silver watch,—O dear!
I knew ’t was on the mantelpiece when I went out for beer.
I could not see my Macintosh,—it was not to be seen!
Nor yet my best white beaver hat, broad-brimmed and lined with green;
My carpet-bag,—my cruet-stand, that holds my sauce and soy,— 55
My roast potatoes!—all are gone!—and so ’s that vulgar Boy!
I rang the bell for Mrs. Jones, for she was down below.
“O Mrs. Jones, what do you think? ain’t this a pretty go?
That little horrid vulgar Boy whom I brought here to-night
He ’s stolen my things and run away!” Says she. “And sarve you right!” 60
Next morning I was up betimes,—I sent the Crier round,
All with his bell and gold-laced hat, to say I ’d give a pound
To find that little vulgar Boy, who ’d gone and used me so;
But when the Crier cried, “O yes!” the people cried “O no!”
I went to “Jarvis’ Landing-Place,” the glory of the town,
There was a common sailor-man a-walking up and down,
I told my tale,—he seemed to think I ’d not been treated well,
And called me “Poor old Buffer!”—what that means I cannot tell.
The Sailor-man, he said he ’d seen that morning on the shore,
A son of—something—’t was a name I ’d never heard before,—
A little “gallows-looking chap,”—dear me, what could he mean?—
With a “carpet-swab,” and “mucking-togs,” and a hat turned up with green.
He spoke about his “precious eyes,” and said he ’d seen him “sheer,”—
It ’s very odd that sailor-men should talk so very queer;
And then he hitched his trousers up, as is, I ’m told, their use,—
It ’s very odd that sailor-men should wear those things so loose.
I did not understand him well, but think he meant to say
He ’d seen that little vulgar Boy, that morning, swim away
In Captain Large’s Royal George, about an hour before,
And they were now, as he supposed “somewheres” about the shore.
A landsman said, “I twig the chap,—he ’s been upon the Mill,—
And ’cause he ‘gammons’ so the flats, ve calls him Veeping Bill!”
He said “he ’d done me werry brown,” and nicely “stowed the swag.”
That ’s French, I fancy, for a hat, or else a carpet-bag.
I went and told the constable my property to track;
He asked me if “I did not wish that I might get it back.”
I answered, “To be sure I do!—it ’s what I ’m come about.”
He smiled and said, “Sir, does your mother know you ’re out?”
Not knowing what to do, I thought I ’d hasten back to town,
And beg our own Lord Mayor to catch the boy who ’d “done me brown.”
His Lordship very kindly said he ’d try and find him out,
But he “rather thought that there were several vulgar boys about.”
He sent for Mr. Whitehare there, and I described “the swag,”
My Macintosh, my sugar-tongs, my spoons, and carpet-bag;
He promised that the New Police should all their powers employ,
But never to this hour have I beheld that vulgar Boy!
MORAL
Remember, then, that when a boy I ’ve heard my Grandma tell,
“BE WARNED IN TIME BY OTHERS’ HARM, AND YOU SHALL DO FULL WELL!”