* * *
К чему бесплодно спорить с веком?
Пушкин
Шагай, последний внук последних римлян,
И не враждуй с прохожей мелюзгой…
Ты — пасынок столетия, изгой;
Ты сделался несноснейшим брюзгой,
Заносчив, проспиртован и продымлен.
Родившийся в разгар чужого пира,
Ты — стрекоза, не ждавшая зимы.
То строки, то гроши беря взаймы,
Ты, право, недалече от сумы, —
Но Бог тебе пошлет кусочек сыра.
Шагай и уповай на милость Божью.
Над миром — ледяная ночь, мистраль.
И разум спит. И дух растленный жаль.
И жаль родную речь — ее хрусталь,
Влекомый грубо прочь по бездорожью.
Прислужница кармана и желудка,
Эпоха, одержимая толпой, —
Забудь о ней. Шагай своей тропой.
Тебе ли ненавидеть век тупой,
В котором лиру заглушила дудка?
В стране ополоумевшего смерда
Ты — пережиток прошлого. Пускай.
Ты — сволочь, а не Цезарь? Привыкай.
Ты — просто Кай. Не Юлий — просто Кай,
Которого за что-то любит Герда.
Какие ссоры с веком? Что за склоки?
Зачем твердить без устали «долой»?
Он канул — век серебряный, былой…
Ты — просто впечатлительный элой,
А белым светом властвуют морлоки.
Какие счеты с жизнью оскуделой?
Хлебни вина. Помедли. Закури.
Ты избран в стихотворцы, не в цари.
Тебе велели: «делай иль умри».
Настанет срок — умрешь. А нынче — делай:
«Сверкает синь, свергаются капели.
Простор и свет, покой и тишина…»
Помедли. Закури. Хлебни вина…
В тебе ли нынче дрогнула струна,
Иль выси запредельные запели?
Шагай. Ужель тебя покинет Муза?
Блюдет она избранников своих:
Не будь излишне тих, излишне лих —
И примет Муза меткий, звонкий стих,
Как шар бильярдный принимает луза.
Владеющий отзывчивою лирой,
Ужель никчемной злобе сдашься в плен?
Ужель не чаешь добрых перемен?
Уймись. Не обрати таланта в тлен,
И ямы дару Божьему не вырой.
Зажиточному сроден захолустью,
Дичает мир, — но, может быть, не весь?
И разве смертный в чем-то властен здесь?..
Бесплодна спесь, но плодотворна смесь
Немеркнущей любви со светлой грустью.
А ты писал в исчерканной тетради:
«Не чадо века, но брезгливый гость, —
Не кровь его, не плоть его, не кость…»
« — Мой милый, отчего такая злость? —
Неслышно молвит кедринский Саади.
— Ведь миновали мартовские иды,
Век-волкодав попался ведь в капкан,
Ведь не цикуту льешь себе в стакан!..
Уймись, последний отпрыск могикан,
Последний человек из Атлантиды!
— Пускай прияло время облик бычий,
Пускай следы безжалостных копыт
Найдет по нем историк-следопыт —
Певец ли тот, кто в ярости хрипит?
Ох, у поэтов есть такой обычай…»
Он прав. Ну что ж, да будет гнев отброшен!
А если дух растлился в наши дни,
Я вспомню: так бывало искони.
« — Все минет… Прах житейский отряхни, —
Участливо советует Волошин.
— Тебе на долю выпал век отлива,
Но ты во свет шагай, а не во мрак,
И помни: ты — богач, а не бедняк,
И хлебный злак расти, а не сорняк,
Дабы в грядущем волновалась нива…»
И я с восторгом вящим чую, как
Грядущее меня объемлет лживо…
25 сентября 2003
Сергей Александровский.
Факсимиле. Стихотворения и переводы.
М.: Водолей Publishers, 2007.
(Серия «Сон Серебряного века»). — Стр. 46.