Став рассеянным, муж часто о чём-то думал.
Ложась спать, он отодвигался так далеко, что, казалось,
ещё одно движение,
и он рухнет на пол. Двуспальное одеяло в белом накрахмаленном
пододеяльнике муж противно делил пополам,
а тот хрустел, как холодный, колючий снег.
Усердно пыхтя, он проталкивал одеяло между матрацами, будто про-
водил границу, за которой находился коварный враг, способный
вероломно, в любую минуту, посягнуть на нерушимый суверенитет
неприкосновенного государства. Чтобы, не дай Бог, не оказаться рядом
с женой, он каждый вечер неутомимо восстанавливал границы на супружеском ложе.
Границы эти безжалостно уничтожались по утрам женой, которая аккуратно
заправляла кровать, помнившую, преданное мужем, их с Аней, счастье.
По ночам она уходила в детскую, давясь горькими слезами, вспоминала
счастливые годы их некогда светлой любви…
А однажды, вернувшись с работы, она наткнулась на голо торчащие
крючки в прихожей. Виновато выглядывая, её встретили стоптанные
любимые тапочки мужа. Понуро столкнувшись своими потёртыми носами,
они будто извинялись за плохой поступок своего непутёвого владельца.
С верхней полки на Аню одиноко поглядывала, видавшая виды,
потрёпанная, в серую полоску, кепка мужа. Опустив козырёк,
она блином распласталась перед взглядом Ани, как будто говорила:-
«Понимаю, каково остаться ненужной и забытой…»
Впопыхах брошенная футболка, сжавшись в комок, раздражала и
мозолила глаза.
Укоризненно смеялись, источая радость со свадебной
фотографии, молодые, он и она…
Изо всех углов ехидно «пялилось»
на неё одиночество…