***

                К.С.

…ни глаголом, ни локтем, ни медною лептой к мене –
не добраться до Фив, дабы почесть воздать Алкмене
за измену царю, коей жертвою – сам Алкид.

Полощи наши годы бельём, – паче спуск киселен, –
в молоке, убегающем прочь – в глубину расселин.
Среди поля считай вновь обретшие плоть – полки!

…это та же страна, непочатая месть которой
обернётся соседям – почуявшей голод сворой,
да разбоем крестовым от тлена бегущих скнип –

за блатняк на поминках, привычный расклад терпила,
за порожние муки побед, что в себе копила,
и за чистый эфир, оживлённый посредством книг.

Узнавай и недуг – святотатство да боголепство, –
где птенец – под венец, – деспотии хромое детство;
пуще сраму в церквах – говорит о любви Дамаск!

…ты прими – в нашу жизнь не войдешь, как заходят в воду,
как бревно протыкает единственный глаз уроду
и как смотрит звезда в обезлюдившие дома.

…всё иначе. Чума – то не вечная мука пекла,
не закон площадей, не отчаянный шелест пепла,
не паскудство ума, не гробов глуховатый стук –

это просто болезнь. Посмотри в изложенье шире –
то лишь знак за грехи обезумевшему транжире,
безобиден до срока – как свист и пожатье рук…

…приходила пора – оживали в пару овины;
кроме Спарты – кому на роду не любить Афины?
В каботажном купании – радостней взмах весла;

горизонт приземлён и трепещут в садах оливы…
Мы упрямо идём на свидание с прошлым – в Фивы,
сквозь извечные козни богов, коим несть числа.

…настоящее кратко, покуда молчит оракул;
на письме и на картах – чернильный узор каракуль,
меч стирает о ножны зазубренные края.

И, пока мы в пути, мы имеем в остатке – память,
для кого та земля прорастает весной хлебами,
и кому в полумраке свечою горит маяк…