in memoriam П.Г.М.
Вся музыка, все звоны - только ветер
в ветвях убогого декабрьского staccato...
в своей телесной, тесной, тёмной клети
душа, как в карцере, без пояса, сапог, бушлата...
А пёс кладбищенский лежит под колокольней
и сторожит зачем-то вход и выход...
здесь шляться музыке, как нищенке зазорно -
раз захожанка, пусть уж тихо дышит...
Звонарь, звонарь, ты опоздал ко службе...
прочитаны Часы, пропет Акафист...
подёрнулись ледком и стали лужи
лужёными, чтоб детки покатались...
И взрослым незазорно, если только
уже ушанка с головы свалилась,
когда, заслышав плач пичужки тонкий,
душа, как лёгкий пар, на волю смылась...
А тут и музыка припомнила, что скоро
последняя отходит электричка,
с могилки встала, отряхнулась, скрылась,
мурлыкая напевчик по привычке...
И только мёртвые остались, где лежали,
и что-то видели, и слышали, и знали,
но знали молча, потому скрижали
как кенотаф без имени, без кораблей причалы...