Три года тому, в таком же тёмном декабре, не стало харьковчанина Юрия Литвинова…
С детства формировалась в нём удивительно разносторонняя личность. Сын известного в Харькове музыканта, Александра Литвинова, композитора, дирижёра и пианиста высочайшего класса, он волею судьбы жил со мной в одном дворе в районе новостройки с преобладанием пустырей, в одной из пятиэтажек-хрущёвок…лишь мысленно замыкающихся в буквой «П» двор… что скорее разъединяло, чем объединяло… Попала я с ним и в один класс новой школы, собравшей в себя юных жителей «Новых домов», бывшей Селекционной станции. Класс девятый, год 1963-й…
Из окна комнаты, выходящей во двор , с пятого этажа, я нередко видела, как длинный и худой мой одноклассник «выгуливает» на несколько ссутуленных плечах свою двухлетнюю сестру Ирму, являя собой образец хорошо воспитанного отрока. У нас не было тогда засилья дворовых гитар, вся жизнь приходила в школе и вокруг неё…Все мы знали, кто у Юры папа, но больше завораживало то, что на уроках математики именно Юра всегда выдавал неординарное решение сложных задач, приводя в замешательство, сменяющееся восторгом, нашу учительницу математики, классную руководительницу к тому же. А на школьных вечерах Юра был не менее неподражаем! Он выдавал такие»фуги» на фото, что наши неокрепшие ещё души замирали от восторга…По воспоминаниям НИНЫ СТЕПАНОВОЙ, души класса, он был «интеллигентным нескладным мальчиком, уважительно обращающимся к девочкам». А больше всего её поразили «добрые, грустные и очень выразительные глаза и руки пианиста с большой развитой кистью, сильными ловкими пальцами». Перед выпускным на большой общей фотографии он пожелал Нине MAX в жизни и свершении надежд (всегда писал нечто неординарное и несколько заумное…)
В её памяти он остался хорошим добрым мальчиком – «светлая память его душечке…»
_._._._._._._._._._._._._._._._._._._
Меня свела с ним судьба уже на рубеже веков, когда вернулась в Харьков «на круги своя» после долгого жизненного кружения по городам и весям нашей большой когда-то родины.
Тогда в Харькове начали выпускать журнал «Экран» - и мы напечатались в одном номере со стихами. Поэзия Юры показалась мне эпатажной, но при этом очень наполненной своим внутренним содержанием, сформировавшимся независимым взглядом на мир…
Хотелось смотреть на него снизу вверх с пиететом, хотя и «дядиСтёпин» рост не убрать!
Потому попросила стать редактором моей самиздатовской книжки «Марине»(М.Ц., само собой!) Не отказался, добавив, что делает это потому, что никогда не считал меня «зубрилой», какими нередко бывают школьные медалистки. Мне было приятно, хотя с некоторыми правками не согласилась потом…Юру знали все на «книжном развале» в центре Харькова. Он знал – все книги, думается, этот реализатор книжной продукции по кличке «Длинный», стоявший под высоким деревом(мог потягаться с ним в росте…) Особо ценил книги из серии «Литературные памятники». Любил справочную литературу,
любознательных собеседников, пусть и ничего не купивших в трудные девяностые…
Повышенная нервозность объяснялась неприятием самого образа жизни в стране, но уезжать за её пределы не собирался(я не слышала, во всяком случае…) Выступал со стихами и в «45-й параллели», и в Союзе писателей, и в одном из книжных магазинов города.
Выглядел зачастую нездоровым, измотавшимся, гложимым какой-то неотвязной думой…
В 2007-м я уехала в Россию, и мы не встречались с тех пор… СВЕТЛАНА ГРУЗДЕВА
_._._._._._._._._._._._._._.._._._._._.
А это воспоминания близкой подруги Юры, бывшей харьковчанки, замечательного музыканта, но не чуравшейся никогда и литературной братии, МАРИНЫ БАРЩЕВСКОЙ:
Мой любимый школьный друг, доверенное моё лицо, Лёха Попов(пианист, музыковед, поэт) перебирался в столицу, как те т р и сестры. Казалось, там блеск, честь и слава ждут.. Расставаться с другом, с которым обсуждалось всё на свете с младенчества, было больно... И вот однажды он оказался на моём пороге со стайкой странных людей и с заявлением: – Может, это не заменит меня, но люди – наши!
А дом мой, который тогда ещё казался мне совсем обычным, на самом деле, как я теперь понимаю, был - ох, как не прост!.. Благодаря моему деду, талантливому учёному физиологу, бабушке из семьи Роммов, у которой шесть братьев были художниками и скульпторами, а родители – музыкантами, в доме всегда стояло три рояля, висели подлинники картин, репетировал оркестр филармонии во время ремонта... А главное: какие только люди ни бывали у нас!... Я росла, не ценя всего этого, с ощущением, что так всегда было, будет и иначе не бывает.
Среди тех, кого привёл Лёха, (тогда лёхина фамилия была Попов, сейчас он популярный московский астролог Алексей Агафонов) выделялся высокий парень в берете, с сумасшествинкой в глазах. Больше всего он был похож на метровую скульптуру Мефистофеля, стоявшего на моём красном рояле....Его представили как сына Александра Литвинова, человека-легенды, консерваторского дирижёра, руководителя ансамбля "Харьковчанка", через который прошли многие мои подруги-оркестранки. Как музыкант я, конечно, хорошо его знала. ЮРА поразил с первой секунды. Казалось, вокруг него другая плотность воздуха. Мы вышли на балкон - и Юра начал читать. Мы чувствовали себя бандерлогами перед Каа. Но не только энергетически он сразу брал в плен: невероятная красота льющегося потока изумительной поэтической русской речи завораживала… Юру можно было слушать часами, не переводя дыхания…
И это при знциклопедических познаниях в литературе, музыке, философии!..
При этом с родителями у Юры были очень сложные отношения. Я так понимаю, что их оскорблял бурлящий в Юре бунтарский дух, а силы его таланта они в упор не видели… Помню, как удивился и смущённо обрадовался Юрин папа, когда, встретив его в консерватории, заявила: – Ваш сын-гений!
В те годы виделись достаточно часто, т. к. уже подсели на этот наркотик – Юрин талант и обаяние…
«Все в юности писали понемногу, чего-нибудь и как-нибудь»… Но нам, музыкантам, относиться к этому серьёзно считалось глупостью. Ну, графоманишь себе потихоньку, - и графомань... Однако, Юра умел вытащить из тебя такие свойства и речевые обороты, о существовании которых в себе не подозревал сам. Не было в Юре высокомерия.. Помню, я принесла ему свой новый опус об осени, начинавшийся словами:..."Шагом встревожены листья пожухлые..."Юра не дал мне прочитать всё.- "Стоп! Эта одна фраза стоит поэмы! Это гениально!"- заорал он...И начинало казаться, что море по колено, и писалось уже без препятствий,сомнений и неудовлетворённостей..
Юра довольно беззастенчиво лез в личную жизнь, считая, что друзьям можно всё. Как строгий дядюшка, ругал меня за излишнюю влюбчивость. –"Вспомни, кто ты, из какой семьи, и думай, что творишь!"– орал он на меня. Было обидно, но он-таки был прав… Иногда он начинал нести невероятную чушь, клоунадничая и петрушничая. Когда это происходило где-нибудь в гадюшне-кофейне у консерватории, люди с ужасом оборачивались. Но издалека чуяли, что бред-то гениальный, – и вокруг собиралась толпа... Никуда не деться от такой грани этой многогранной натуры, как аферичность. Им всегда владели сумасшедшие масштабные проекты, как быстро разбогатеть. Самое смешное, он свято по-детски верил, что разбогатеет благодаря своей поэзии. Вот народ проснётся, встрепенётся и начнёт стоять в очередях за поэзией, как за сахаром по талонам… О музыканте... Он не считал себя профессионалом, да и не был им. Но об этом забывалось, когда он садился за инструмент. Он у него ГОВОРИЛ. И сами его стихи были чистой музыкой.
Об этом человеке можно много говорить… Не хочется, чтобы разговор перерастал в сплетню... Сложный, трудный для себя и близких человек… Я рада, что он был на моём пути и благодарна этому по жизни.
МАРИНА БАРЩЕВСКАЯ
АНОНИМ. ХХ век…(одни из последних стихов Юрия Литвинова…)
ПОСТ–ИНФАРКТ
ЗАГАЛЬНЕ ПРИСВЯЧЕННЯ
ОБЩЕЕ ПОСВЯЩЕНИЕ
На знак щирого спів-чуття
В знак искреннего со–чувствия
пост–радянській – про–європейській країні Ю –
пост-советской -- про–европейской Украине --
не керований євро-заєць,
не управляемый евро-заяц,
а старий євразієць Харко Лютень,
а старый евразиец Харько Лютень,
лицар без остраху и жалоби
рыцарь без страха и упрёка
присвячує
посвящает
В И Б О Р Ч И Й М А Р А Т О Н або
ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ М А Р А Ф О Н или
БЛАКИТНИЙ ПОМАРАНЧ
Г О Л У Б О Й АПЕЛЬСИН
З УСIМА ВИТIКАЮЩЕНКОВИМИ Н А С Л I Д К А М И
СО ВСЕМИ ВЫТЕКАЮЩЕНКОВЫМИ ПОСЛЕДСТВИЯМИ
(В 9-ти ВАРИАНТАХ…недописано…)
Увы, история слепа.
Коварен смысл славянской вязи:
Когда из грязи лезут в князи —
Трещат чужие черепа
Владимир Мотрич
ВАРИАНТЫ
1-й. Майданно-эротический
(кайданно–невротичний)
— Скажи-ка, дядя, ведь недаром?
— За евро, доллары, рубли...
— Скажи, народ, куда, кукуя,
юрод по улице, ликуя,
бежит?
— На выборы!
— Опять?
— Какая, — глядь, Матрёна, — мать
нас хочет оптом объедать,
переизбрав Ю — Ю в тихую?
УбъЮщенко + пьЯнукович
= 00 (как 2 нули),
сойдут в ОнО с лица земли,
где и Вано, и рабби Нович
друг друга — даром — не .бли
2-й. Плюсквамперфектный
И как, наследники хазар,
тут не признать варяга — греком,
или чурека — человеком,
но кто ответит за базар?
По Полю Дикому прошли
сарматы–скифы–печенеги--
хазары–караимы–греки–
аланы–половцы–абреки–
в одну могилу и сошли
на нет арабы–тюрки–негры,
французы–немцы–венцы–венгры,
и даже Карла под Полтавой
оно бесследно заглотало.
Но лишь призванные варяги
свои оставили следы
и доводили до беды
не ляхи-москали-жиды,
а побратимы-вурдалаки:
междоусобицы и драки,
братоубийственная брань,
но перейдя за эту грань,
Богдана беглые бродяги
остались верными присяге,
отваге, вере и баклаге, —
и отшвырнули шляхту–рвань.
Ясновельможные паны
определили вас в холопы,
но вырвали из лап Европы
России верные сыны.
И вам готовят ту же участь
+ к вам перфект в урочный час –
а там потомки, не учась,
не зная, как мы жили, мучаясь,
сойдут на–нет за вами вслед,
когда тот свет увидят — нет? —
тогда не лучше ли на этом
поверить на слово поэтам?
3. Историко-филологический
Всякому городу нравъ и права.
Всяка имеет свой умъ голова.
Григорiй ВарСава Сковорода,
странствующий философъ
Блаженъ уже стократно, ежели случай
поставилъ меня в возможность сделать
малейшее добро любезной моей Украине,
которой пользы столь тесно сопряжены
с пользами исполинской России.
Надпись на памятнике-страннике
Василию Назаровичу Каразину, основателю
Харьковскаго императорскаго Университета
Харкiв — сам собi столиця,
слобо– ДА та заграниця.
Вьётся прапор бело-синий
над оранжевым таxi.
Я не пасынок России,
а изгой Всея Руси.
Справжні діти України –
Не Росії — жебраки:
бо глузують на руїні
божевільні йолдаки.
Де стрільці твої великі?
Де могутні козаки?
Де святе «Разом — навіки!» –
помаранчеві музики,
помираючі каліки
та скажені хижаки.
Не вдягай на Старе місто
помаранчеве намисто –
не фарбуй веселку, Харкiв,
в потойбiчнi кольори,
щоб зурабів кінь, козаче,
не наклав на нас гаряче,
та й орлан чужий не гаркав
на козацькі прапори.
Голо-вою не преклонной
смотрит вниз Кобзарь с тоскою:
что стоят войска колонной
над гремучею Сумскою?
И, шипя, людские змеи
во все стороны ползут
как Горгона от Персея,
как народ — от Моисея —
вкривь и вкось – как фарисеи
от Христа – на Страшный Суд.
31 січня/января 2005 р.
4-й. Переводческий–терапевтический
Не надевай на старый город
оранжевое ожерелье,
пора закладывать за ворот,
а не страдать от ожиренья,
но, в то же время, несуразно
как пёс издохнуть под забором,
от расширения аорты
пиит, хоть пелось нам о разном
под старым бело-сине-красным.
Под бело-синим вы — не пели,
мы — под оранжевым — не выли,
и кто мы есть на самом деле,
хотя и вспомнили — забыли.
Цвета поблекнут, свет померкнет.
Всё может быть — наоборот.
Но мне с тобой до самой смерти
жить за границей, идиот.
5-й. PARSUNA NON GRATA
Посвящение V I P resident @ USA
Эпиграф: ВАЮ–Антихристу–гою — пою:
Дайте Убогому – чёртову Ю.
То ли речь безумна, то ли…
Годы жизни поэта: 1948-2014
СВЕТЛАЯ И ДОЛГАЯ ПАМЯТЬ ОПАЛЬНОМУ ПОЭТУ…
Скомпоновала Светлана Груздева,
22-25 декабря-2014 - 2017