Ты сдаёшь людей как стеклотару,
маленький, убогий человек,
наглотавшись пошлого угара,
чем богат твой ненасытный век.
Долгожданный век твоей породы,
лишь тобою полнится земля.
Застывают каменными воды,
что устали пестовать тебя.
Ты – всеядность купленного быта,
червь земной и прочей суеты,
только бы всё было шито- крыто
в заповедной чаще пустоты.
Без нужды ты всё продашь за лепту,
кодекс уголовности блюдя,
ты за всех… но только до обеда,
к вечеру - лишь только за себя.
В мутной жиже ты скользишь, как мыло,
каждому суёшь свой леденец.
В дне любом мелькает твой обмылок:
«друг надёжный», « любящий отец».
Как твоя назойливость бесстрастна:
зуд словесный, пенье комара,
для толпы, слепой и безопасной,
рыцарь беспробудного пера.
Без стремян, в узде своей кровавой
мчится век, вздымая пыль и прах,
ты в его бессмысленных анналах
оголённой похотью пропах.
Похотью себя лелеять рьяно,
ревностно себя любить в упор.
Сытый ли, голодный или пьяный,
ты святого беспощадный вор.
Нет, не плагиатор - отражатель:
это слишком для тебя светло –
чувств людских голодный пожиратель,
гнилью поражённое нутро.
И твоё лакейство без оглядки
растлевает воздух, месит в пыль,
задыхаются, с тобой играя в прятки,
и цветы, и травы, и ковыль.
Пусть прикажут: будешь о народе,
Родине отчаянно скорбеть,
главное прилюдно, по погоде
погремушкой кукольной греметь.
Только умирать тебе от скуки,
ржи души да в мусорной пыли.
Скольких отдал ты в сырые руки
Под тобой пылающей земли?
29 июля 2017