Златоустая осень смотрит в пропитые лица.
Эти страшные лики, увы, недостойны икон.
Остаются уста, которыми чудно молиться,
Остаются слова, в которых не мерк небосклон.
Ничего не поет ни в скрипке, ни в квелой синице.
Многолюдный бульвар потерял человека - меня.
Хорошо бы уснуть под кленовой резной плащаницей.
Хорошо бы полцарства, которого нет, и коня.