Большой амфитеатр .
Кровь кипит в жилах.
В ложе сидит психиатр,
А рядом больной.
Перед ними коррида,
Где бык не жаждет убить,
Не хочет в инвалида
Тореадора превратить.
Он оббегает арену.
Молит у Бога пощаду,
Отказывает тлену,
Но улыбается чаду.
Фамильярно убийца
Выходит с носом наверх.
На быка, словно царица
На раба, глядит поверх.
Как знак бесконечность,
Пролетела красная ткань.
Пропала быка сердечность.
У людей комок в гортань.
Развлечение началось.
Тореадор прыгал и танцевал.
Существо с ветром дралось.
Зритель с трепетом ликовал.
Пришло время для смерти:
Шпага продырявила тело,
Закрыли глаза дети,
А психу всё осточертело.
«Быку конец, у него нет шанса,
Разве это честно, господа?!»-
Кричал зачинщик диссонанса,
Удовлетворяя внутреннее «я».
Слова его текли наискосок.
Он один был против торжества.
Толпа с огнем в глазах
Ждала нового свирепого быка.
Прошли парочка минут.
Боль застыла в гримасе,
А в сердце меч был воткнут.
Песок в ало-золотом окрасе.
Больной вскочил и закричал:
« Где справедливость?».
Психиатр его за руку поймал,
Попытался унять говорливость.
Повеяло запахом гнева.
Глаза знакомых встретились,
И врачу неплохо прилетела
Рука, контуры на лице отметились.
Отвлеклась от боя толпа-
Хотела успокоить бедняжку.
В общем, у некоторых помялись черепа,
А больной встретил пулей тройняшку.