Сопливая девчонка в застиранных штанишках и полинялой кофточке пролезает через дырку в заборе в соседний дом. Громко барабанит маленьким посиневшим кулачком в дверь. Сразу слышен басок Трофимыча :
- Это ты, Полечка? Заходи, дверь открыта.
Полинка топочет в тёмный коридорчик, а оттуда пулей летит к Трофимычу.
- Поесть пришла? А давай-ка вместе на кашу навалимся. Глянь, сколь её в кастрюле!
Полинка забирается на стульчик, заботливо укрытый маленькой подушкой с мелкими ромашками по полю. Любит Полинка бывать у старика Трофимыча. Он и накормит, и приголубит. Дырки на штанишках зашьёт. Телевизор вместе посмотрят ; про войну, про людей хороших.
Трофимыч привычно поглаживает Полинкину голову :
- Подсолнушек ты мой с глазами-васильками! А где ж ты веснушку-то одну потеряла?
И смеётся, наблюдая, как та водит ручкой под глазами, будто нащупывая одну за одной свои рыжинки :
- Нет одной веснушки, деда. Под забором осталась лежать.
Трофимыч приналёг на руки, поудобней примостился на инвалидной коляске. Подвинул тарелку с дымящейся манной кашей поближе к Полинке. А сам сидел и с какой-то тоской в глазах наблюдал, как жадно она ест. Заботливо вытер остатки с её щёчки.
- Я тебя люблю больше неба, дед Трофимыч! Завтра опять приду, ты только жди меня!
А со двора доносится крик пьяной Полинкиной матери :
- Опять, прокуда, к инвалиду убежала! А ну, марш домой!
Потёрла слюнявый рот, икнула. И стоять осталась у калитки, покачиваясь.
- Иди, дочка! приходи, когда сможешь. Я ж никуда не денусь, к дому ведь привязанный...
У Полинки пять братьев и сестёр. Полинка меньшая. Четверо братьев,как поговаривают в селе, больные на голову. Живут, как в тумане, мало что понимая в этой странной жизни. Потому и пьяная мать для них - картина привычная, будто других матерей, получше, и не бывает. Отец потерялся где-то...На войну вроде забрали. И всё, слизнула корова языком- и нет непутящего. Появились они в селе два года назад, заняли пустующий дом рядом с Трофимычем. Без особого комфорта живут- и ничего, не горюют... Бродят по селу, где подворуют, где выпросят. А Полинка часто помогает старикам по селу на огороде справляться. Где картошку собирает, где траву дёргает. И делает это по-взрослому старательно, выпятив губу и что-то приговаривая про себя. Посмотришь на неё : ну, какой работник из этой худышки? Тоненький колосочек, того и гляди, ветром сломит. Ручки-палочки, волосы врастрёп и немой вопрос в глазах : почему ?
С первой самой встречи пришлись они друг дружке по душе. Оба добром ненакормленные. Трофимыч семь лет в коляске по дому мотается : упал когда-то с огромного стога сена плашмя на спину. Вот тебе и результат. Ноги живут особой жизнью, болтаются, как чужие, будто не от него взятые. Жена сразу ушла ... Постояла у двери, как присматриваясь к нему. Плечом полным повела :
-Не могу и не хочу с тобой мучаться.
Даже прощения не попросила... Привык Трофимыч один обходиться. Только не сразу всё далось. Живое ведь кричит всегда, когда больно становится...Вот и он кричал, уставившись в потолок. И заболел надолго... Старостью заболел. Плохо, что долго Полинки в его жизни не было. Она ж, как лучик света, ласковый, греющий своей детской любовью...
Порешить себя Трофимыч даже не пытался. Просто дух его сильный оказался.Перебыл в крике месяц, а потом за дело взялся : кому стул починит, кому валенки подошьёт. Да всё умеет этот старик, только попроси! Деньги он не берёт. А зачем ему они? В магазин не поедет в своей чудо-машине, пенсию домой приносят, так он Полинке всё покупает у почтальонши. Даже обувку летом прикупил ей. Сандали цвета неба. Она их в руках долго носила, а босиком по двору бегала, жалко было такую красоту пачкать!
Трофимыч подкатил коляску к окну. Там старая картина : мать наотмашь бьёт Полинку по щекам. Рыжие волосики мотаются из стороны в сторону. Полинка не плачет. Обычно это для неё. Только зло трёт сухие глаза и поглядывает на силуэт деда в окне. Рукой ему машет, мол, ничего, деда, прорвёмся ! Трофимыч рванул рубаху на шее, пуговица отлетела, а он всё сглатывал и сглатывал, будто застряло что-то в горле, не давая полностью вдохнуть... От резкого движения коляска деда перевернулась, и он свалился на пол. И, не пытаясь заползти обратно, он начал кричать, как когда-то, когда его предали, распоследними словами, стуча по полу тяжёлым кулаком, будто гвозди вбивал. Трофимыч проклинал своё бессилие, размазывал слёзы по морщинистому лицу. Скрип колеса вторил хозяину, возмущаясь и плача.
А в соседнем доме, разбросав во сне худенькие грязные ножки, посапывала Полинка, маленький лопушок. И собирала во сне в старую дедову кружку потерянные веснушки-просинки. А потом он резал толстыми ломтями пахучий хлеб, посыпал его крупной солью и смазывал подсолнечным маслом. И всё подвигал и подвигал новые и новые куски счастливой Полинке...