Когда ко граду Константина
С тобой, воинственный варяг,
Пришла славянская дружина
И развила победы стяг,
Тогда во славу Руси ратной,
Строптиву греку в стыд и страх,
Ты пригвоздил свой щит булатный
На цареградских воротах.
Настали дни вражды кровавой;
Твой путь мы снова обрели,
Но днесь, когда мы вновь со славой
К Стамбулу грозно притекли,
Твой холм потрясся с бранным гулом,
Твой стон ревнивый нас смутил,
И нашу рать перед Стамбулом
Твой старый щит остановил.
А. С. Пушкин, "Олегов щит", 1829
Не гул молвы прошел в народе,
Весть родилась не в нашем роде -
То древний глас, то свыше глас:
"Четвертый век уж на исходе,-
Свершится он - и грянет час!"
И своды древние Софии,
В возобновленной Византии,
Вновь осенят Христов алтарь.
Пади пред ним, о царь России,-
И встань как всеславянский царь!
Ф. Тютчев" Пророчество", 1 марта 1850
***
Вступление автора
Византий, Царьград - Константинополь и Стамбул*-
Имел он несколько имён в течение веков.
Был долго Рим второй, но завоёван был таков
И эстафету православия Москве он протянул.
В России ещё сто лет и более тому назад
Было стремление вернуть Константинополь
и проливы
В Христианский мир - таков был взгляд,
Наследие от православной Византии.
И цель была близка как никогда -
Войти в Царьград, в собор Святой Софии.
Победой в мировой войне тогда,
Но помешали революции и цели стали другие.
* Византий - основан в 667 г д.н.э. Византом из Мегар.
Константинополь (Новый Рим) с 330г. - римский император
Константин 1 Великий, Царьград - название принятое на Руси.
Стамбул - с 1930г.
***
Александр Пушкин (1799 - 1837) :
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам:
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.
...
Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава — отрада;
Победой прославлено имя твое;
Твой щит на вратах Цареграда;
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.
...
"Песнь о вещем Олеге", 1822
***
Стамбул гяуры нынче славят,
А завтра кованой пятой,
Как змия спящего, раздавят
И прочь пойдут — и так оставят.
Стамбул заснул перед бедой.
Стамбул отрекся от пророка;
В нем правду древнего Востока
Лукавый Запад омрачил —
Стамбул для сладостей порока
Мольбе и сабле изменил.
Стамбул отвык от поту битвы
И пьет вино в часы молитвы.
Там веры чистый луч потух:
Там жены по базару ходят,
На перекрестки шлют старух,
А те мужчин в харемы вводят,
И спит подкупленный евнух.
Но не таков Арзрум нагорный,
Многодорожный наш Арзрум:
Не спим мы в роскоши позорной,
Не черплем чашей непокорной
В вине разврат, огонь и шум.
Постимся мы: струею трезвой
Одни фонтаны нас поят;
Толпой неистовой и резвой
Джигиты наши в бой летят.
Мы к женам, как орлы, ревнивы,
Харемы наши молчаливы,
Непроницаемы стоят.
Алла велик!
К нам из Стамбула
Пришел гонимый янычар.
Тогда нас буря долу гнула,
И пал неслыханный удар.
От Рущука до старой Смирны,
От Трапезунда до Тульчи,
Скликая псов на праздник жирный,
Толпой ходили палачи;
Треща в объятиях пожаров,
Валились домы янычаров;
Окровавленные зубцы
Везде торчали; угли тлели;
На кольях, скорчась, мертвецы
Оцепенелые чернели.
Алла велик. Тогда султан
Был духом гнева обуян.
" Стамбул гяуры нынче славят,...", 1830
***
Фёдор Тютчев (1803 - 1873 ):
РАССВЕТ
Не в первый раз кричит петух;
Кричит он живо, бодро, смело;
Уж месяц на небе потух,
Струя в Босфоре заалела.
Еще молчат колокола,
А уж восток заря румянит;
Ночь бесконечная прошла,
И скоро светлый день настанет.
Вставай же, Русь! Уж близок час!
Вставай Христовой службы ради!
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?
Раздайся благовестный звон,
И весь Восток им огласися!
Тебя зовет и будит он,—
Вставай, мужайся, ополчися!
В доспехи веры грудь одень,
И с богом, исполин державный!..
О Русь, велик грядущий день,
Вселенский день и православный!
Ноябрь 1849
***
Пётр Вяземский (1792 - 1878 ):
БОСФОР
У меня под окном, темной ночью и днем,
Вечно возишься ты, беспокойное море;
Не уляжешься ты, и, с собою в борьбе,
Словно тесно тебе на свободном просторе.
О, шуми и бушуй, пой и плачь, и тоскуй,
Своенравный сосед, безумолкное море!
Наглядеться мне дай, мне наслушаться дай,
Как играешь волной, как ты мыкаешь горе.
Всё в тебе я люблю. Жадным слухом ловлю
Твой протяжный распев, волн дробящихся грохот,
И подводный твой гул, и твой плеск, и твой рев,
И твой жалобный стон, и твой бешеный хохот.
Глаз с тебя не свожу, за волнами слежу;
Тишь лежит ли на них, нежно веет ли с юга,—
Все слились в бирюзу; но, почуя грозу,
Что с полночи летит,— почернеют с испуга.
Всё сильней их испуг, и запрыгают вдруг,
Как стада диких коз по горам и стремнинам;
Ветер роет волну, ветер мечет волну,
И беснуется он по кипящим пучинам.
Но вот буйный уснул; волн смирился разгул,
Только шаткая зыбь всё еще бродит, бродит;
Море вздрогнет порой — как усталый больной,
Облегчившись от мук, дух с трудом переводит.
Каждый день, каждый час новым зрелищем нас
Манит в чудную даль голубая равнина:
Там, в пространстве пустом, в углубленьи морском,
Всё — приманка глазам, каждый образ — картина.
Паруса распустив, как легок и красив
Двух стихий властелин, величавый и гибкий,
Бриг несется — орлом средь воздушных равнин,
Змий морской — он скользит по поверхности зыбкой.
Закоптив неба свод, вот валит пароход,
По покорным волнам он стучит и колотит;
Огнедышащий кит, море он кипятит,
Бой огромных колес волны в брызги молотит.
Не под тенью густой,— над прозрачной волной
Собирается птиц среброперая стая;
Все кружат на лету; то махнут в высоту,
То, спустившись, нырнут, грустный крик испуская.
От прилива судов со всемирных концов
Площадь моря кипит многолюдным базаром;
Здесь и север, и юг, запад здесь и восток —
Все приносят оброк разнородным товаром.
Вот снуют здесь и там — против волн, по волнам,
Челноки, каики вереницей проворной;
Лиц, одежд пестрота; всех отродий цвета,
Кож людских образцы: белой, смуглой и черной.
Но на лоно земли сон и мрак уж сошли;
Только море не спит и рыбак с ним не праздный;
Там на лодках, в тени, загорелись огни;
Опоясалась ночь словно нитью алмазной.
Нет пространству границ! Мыслью падаешь ниц —
И мила эта даль, и страшна бесконечность!
И в единый символ, и в единый глагол
Совмещается нам — скоротечность и вечность.
Море, с первого дня ты пленило меня!
Как полюбишь тебя — разлюбить нет уж силы;
Опостылит земля — и леса, и поля,
Прежде милые нам, после нам уж не милы;
Нужны нам: звучный плеск, разноцветный твой блеск,
Твой прибой и отбой, твой простор и свобода;
Ты природы душа! Как ни будь хороша,—
Где нет жизни твоей — там бездушна природа!
1849
***
Апполон Майков (1821 - 1897 ):
У МРАМОРНОГО МОРЯ
1
Всё — горы, острова — всё утреннего пара
Покрыто дымкою... Как будто сладкий сон,
Как будто светлая, серебряная чара
На мир наведена — и счастьем грезит он...
И, с небом слитое в одном сияньи, море
Чуть плещет жемчугом отяжелевших волн,—
И этой грезою упиться на просторе
С тоской зовет тебя нетерпеливый челн...
2
Румяный парус там стоит,
Что чайка на волнах ленивых,
И отблеск розовый бежит
На их лазурных переливах...
3
Заалел, горит восток...
Первый луч уж брызнул... Мчится
В встречу солнцу ветерок...
Пошатнулся и клубится
И летит туман, летит...
Что ж в волнах его метели
И алеет, и блестит?
Легионы ль полетели
На Царьград, на славный бой?
То их вождь — на колеснице
И с поднятою рукой,
И в венце, и в багрянице?..
Тени прошлого?.. Но нет!
Скрылся поезд триумфальный,
На поверхности ж зеркальной
Всё стоит зеленый след...
1887
***
ВЪ АЙЯ-СОФІИ.
Господи! что тамъ за шумъ? что за люди? Какое смятенье?
Храмъ весь, алтарь, оба клироса, хоры - все полно народомъ!
Крики... стенанья... Волной непрерывной толпа прибываетъ...
Женщины, д;ти... лохмотья и бархатъ, расшитый орлами...
Въ затканной золотомъ тог; - старикъ - голова безъ покрова-
Очи на выкатъ - б;житъ озираясь и за руку тащитъ
Внука-малютку - другой ему кр;пко сжалъ шею... Вонъ - быстро
Слуги царицу въ носилкахъ проносятъ... Воть юноша-воинъ:
Шлемъ опрокинутъ - густою волной изъ-подъ шлема разсыпались кудри-
Взоры блуждаютъ. - "Пустите", кричитъ онъ несущимъ, и кровью
Облиты латы, и кровь изъ-подъ нихъ такъ и лъется на мраморъ...
Въ окна, въ раскрытыя двери весь храмъ наполняется дымомъ -
Св;чъ предъ иконами тускнетъ сіянье - и крики и стоны -
Зд;сь и извн; - все слилось съ возрастающимъ грохотомъ пушекъ...
Но "ворвались! ворвались!.. Императоръ убитъ!" отдается
Въ пушечномъ гул; однимъ потрясающимъ зданіе визгомъ!
Кровью облитые воины въ храмъ отступаютъ сражаясь:
"Двери закладывать! Турки за нами!.." Захлопнулись двери.
Въ двери тараны стучатъ: вся толпа на мгновенье стихаетъ,
Вс; къ алтарю возд;ваютъ съ молитвеннымъ возгласомъ руки -
Тамъ же - идетъ литургія: діаконъ, іерей с;довласый
Съ чашей выходитъ народъ причастить Святыхъ Таинъ!.. Мгновенье -
Рухнули двери - и въ б;лыхъ чалмахъ янычары - ужь всюду -
Рубятъ направо, нал;во, на хорахъ - и валятся трупы
Съ хоръ, съ галерей, сюда внизъ, въ эту общую свалку... и горы
Труповъ растутъ... "Сторонись! убирайте т;ла! очищайте дорогу -
Самъ падишахъ!" возглашаетъ проворно вб;гающій евнухъ:
Сп;шно швыряютъ т;ла къ сторонамъ, очищая средину;
Мертвыхъ, живыхъ, умирающихъ вдругъ дв; ст;ны взгромоздились -
И на кон; онъ въ;зжаетъ - и - радостный взоръ устремивши подъ куполъ-
Мечъ обнаженный въ рук;, а въ другой Магометово знамя-
"Слава Аллаху!" гласитъ, пораженный величіемъ храма...
Старецъ-іерей между т;мъ, продолжая служенье, подъемлетъ
Съ п;ньемъ Святые Дары - и идетъ - и предъ нимъ вдругъ разверзлась
Арка въ алтарной ст;н; - и вошелъ онъ - и арка замкнулась...
Вотъ что мн; вид;лось въ Айя-Софіи... И правдой казалось
Дней т;хъ преданье: въ тотъ мигъ какъ уже разрушенье свершилось
Въ храм; посл;днихъ святынь, и иконъ, и крестовъ, и покрылись
Известью лики святые на золот; ст;нной мусіи, -
Въ оную ночь въ окна купола, вдругъ, осв;тивши весь городъ,
Св;тъ необычный изшелъ, и раскрылося небо - и тихо
Св;тъ сей пріявши, закрылось опятъ - и сей св;тъ былъ - Господня
Храму сему благодать, отошедшая паки на небо...
И по ся дни стоятъ голыя ст;ны - чертогъ опуст;лый,
Гд;, за отбытьемъ владыки, вселилися пришлые люди.
Гд; же владыка?.. Искалъ я глазами - гд; арка, въ которой
Скрылся съ дарами іерей, - и когда же разверзнется, ждалъ я,
И - какъ предсказано было - онъ выйдетъ опять съ той же Чашей,
Прерванный чинъ литургіи окончить, при возгласахъ славы,
Св;тлый воскресный канонъ восп;вая... и известь исчезнетъ,
И - уже тонко сквозящійся нын; - Спасителя обликъ
Купно со вс;ми Святыми опять просіяетъ на злат;
Вкругь загор;вшейся снова мусіи...
Константинополь, 1888.
***
Владимир Соловьёв (1853 - 1900 ):
ПАНМОНГОЛИЗМ
Панмонголизм! Хоть слово дико,
Но мне ласкает слух оно,
Как бы предвестием великой
Судьбины божией полно.
Когда в растленной Византии
Остыл божественный алтарь
И отреклися от Мессии
Иерей и князь, народ и царь,-
Тогда он поднял от Востока
Народ безвестный и чужой,
И под орудьем тяжким рока
Во прах склонился Рим второй.
Судьбою павшей Византии
Мы научиться не хотим,
И всё твердят льстецы России:
Ты - третий Рим, ты - третий Рим.
Пусть так! Орудий божьей кары
Запас еще не истощен.
Готовит новые удары
Рой пробудившихся племен.
От вод малайских до Алтая
Вожди с восточных островов
У стен поникшего Китая
Собрали тьмы своих полков.
Как саранча, неисчислимы
И ненасытны, как она,
Нездешней силою хранимы,
Идут на север племена.
О Русь! забудь былую славу:
Орел двуглавый сокрушен,
И желтым детям на забаву
Даны клочки твоих знамен.
Смирится в трепете и страхе,
Кто мог завет любви забыть...
И Третий Рим лежит во прахе,
А уж четвертому не быть.
1 октября 1894
***
Иван Бунин (1880 - 1953, Париж):
СТАМБУЛ
Облезлые худые кобели
С печальными, молящими глазами –
Потомки тех, что из степей пришли
За пыльными скрипучими возами.
Был победитель славен и богат,
И затопил он шумною ордою
Твои дворцы, твои сады, Царьград.
И предался, как сытый лев, покою.
Но дни летят, летят быстрее птиц!
И вот уже в Скутари на погосте
Чернеет лес, и тысячи гробниц
Белеют в кипарисах, точно кости.
И прах веков упал на прах святынь.
На славный город, ныне полудикий.
И вой собак звучит тоской пустынь
Под византийской ветхой базиликой.
И пуст Сераль, и смолк его фонтан,
И высохли столетние деревья...
Стамбул, Стамбул! Последний мертвый стан
Последнего великого кочевья!
1905
***
Николай Гумилёв (1886 - 1921):
КОНСТАНТИНОПОЛЬ
Еще близ порта орали хором
Матросы, требуя вина,
А над Стамбулом и над Босфором
Сверкнула полная луна.
Сегодня ночью на дно залива
Швырнут неверную жену,
Жену, что слишком была красива
И походила на луну.
Она любила свои мечтанья,
Беседку в чаще камыша,
Старух гадальщиц, и их гаданья,
И все, что не любил паша.
Отец печален, но понимает
И шепчет мужу: «что ж, пора?»
Но глаз упрямых не поднимает,
Мечтает младшая сестра:
- Так много, много в глухих заливах
Лежит любовников других,
Сплетенных, томных и молчаливых…
Какое счастье быть средь них!
Из сборника "Чужое небо", 1911
***
СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
«Серебром холодной зари
Озаряется небосвод,
Меж Стамбулом и Скутари
Пробирается пароход.
Как дельфины, пляшут ладьи,
И так радостно солоны
Молодые губы твои
От соленой свежей волны.
Вот, как рыжая грива льва,
Поднялись три большие скалы —
Это Принцевы Острова
Выступают из синей мглы.
…
И плывём мы древним путём
Перелётных весёлых птиц,
Наяву, не во сне плывём
К золотой стране небылиц»
февраль 1920
***
Александр Блок (1880 - 1921):
...
Перед Московскою заставой, -
Стена народу, тьма карет,
Пролетки, дрожки и коляски,
Султаны, кивера и каски,
Царица, двор и высший свет!
И пред растроганной царицей,
В осенней солнечной пыли,
Войска проходят вереницей
От рубежей чужой земли...
Идут, как будто бы с парада.
Иль не оставили следа
Недавний лагерь у Царьграда,
Чужой язык и города?
За ними - снежные Балканы,
Три Плевны, Шипка и Дубняк,
Незаживающие раны,
И хитрый и неслабый враг...
Вон - павловцы, вон - гренадеры
По пыльной мостовой идут;
Их лица строги, груди серы,
Блестит Георгий там и тут,
Разрежены их батальоны,
Но уцелевшие в бою
Теперь под рваные знамена
Склонили голову свою...
Конец тяжелого похода,
Незабываемые дни!
Пришли на родину они,
Они - средь своего народа!
Чем встретит их родной народ?
Сегодня - прошлому забвенье,
Сегодня - тяжкие виденья
Войны - пусть ветер разнесет!...
Из поэмы "Возмездие", 1911
***
Осип Мандельштам (1891 - 1938 ):
АЙЯ-СОФИЯ
Айя-София - здесь остановиться
Судил Господь народам и царям!
Ведь купол твой, по слову очевидца,
Как на цепи, подвешен к небесам.
И всем векам - пример Юстиниана,
Когда похитить для чужих богов
Позволила Эфесская Диана
Сто семь зеленых мраморных столбов.
Но что же думал твой строитель щедрый,
Когда, душой и помыслом высок,
Расположил апсиды и экседры,
Им указав на запад и восток?
Прекрасен храм, купающийся в мире,
И сорок окон - света торжество;
На парусах, под куполом, четыре
Архангела прекраснее всего.
И мудрое сферическое зданье
Народы и века переживет,
И серафимов гулкое рыданье
Не покоробит темных позолот.
1912
***
Вячеслав Иванов (1866 - 1949 ):
ЧАША СВЯТОЙ СОФИИ
Расступились древле чудом стены
В богозданном храме Византии;
С Чашею священник и с Дарами
В них вошел и скрылся от неверных.
Отпуска старинной литургии
Ждут, сменяясь православных роды.
Расступитесь, каменные плены!
Ты земле явись, Потир Софии!
За морем светает, за горами:
Схимники встают из недр пещерных
Солнцем ночи в дебрях Киммерии,
Крестоносных ратей воеводы.
11 марта 1915
***
***
Фёдор Сологуб (1863 - 1927):
У БОСФОРА
Опять, опять надеждой полны,
Мы снова верою сильны.
Гулливые, плещитесь, волны!
Свершайтесь, радостные сны!
Грохочут пушки у Босфора,
И уж свободны станут скоро
Пути для наших кораблей
На дали вольные простора,
На голубую ширь морей,
На то раздолье золотое,
Полдневным солнцем залитое,
Вдали от северной зимы,
Где прежде было всё чужое,
Где только гости были мы, —
И наши станут эти дали
И средиземный гул волны,
О чём так долго мы мечтали,
О чём нам снились только сны.
Нет, пятому не быть столетью
С тех пор, когда на горе нам
Магометанской стал мечетью
Царьградский и вселенский храм.
Тебе, тебе, моя Россия,
В мечте мерцая ярче звезд,
Юстинианова София
Опять святой поднимет крест,
И древние воскреснут фрески,
Свой свергнув известковый плен,
И расточатся арабески
В таинственном и ясном блеске
С Софийских озарённых стен.
Опять святой надеждой полны,
Опять мы верою сильны.
Плещитесь, голубые волны!
Свершайтесь, радостные сны!
16 марта 1915 года
***
Владимир Гиляровский (1853 - 1935 ):
ГРЕЗЫ НА БОСФОРЕ
Моря Черного волна
В ночь глухую злобно плещет;
Побледневшая луна
В красном сумраке трепещет.
Пулемет вдали трещит,
Заглушая вой снарядаЕ
Прибивает кто-то щит
Над вратами Царя-града.
Все сильнее хлещет вал,
Дым навис багровой тучей;
Над Босфором зазвучал
Где-то колокол певучий.
Утро. Меркнет серп луны.
Пали тюрьмы. Цепи пали.
Из-за каменной стены
Песни воли рвутся к далиЕ
Море ожило окрест —
Реют вымпелы России,
И блестит на солнце крест
Над громадою Софии.
1915
***
Владимир Набоков (1899 - 1977):
СТАМБУЛ
Всплывает берег на заре,
летает ветер благовонный.
Как бы стоит корабль наш сонный
в огромном, круглом янтаре.
Кругами влагу бороздя,
плеснется стая рыб дремотно,
и этот трепет мимолетный,
как рябь от легкого дождя.
Стамбул из сумрака встает:
два резко-черных минарета
на смуглом золоте рассвета,
над озаренным шелком вод.
6 апреля 1919, Золотой Рог
Ирина Кнорринг (1906 - 1943):
...Зияли жутко, словно бездны
Неистовой судьбы.
И неизбежно трап отвесный
Вел в душные гробы.
Все было точно бред: просторы
Чужих морей и стран,
И очертания Босфора
Сквозь утренний туман.
По вечерам - напевы горна.
Торжественный обряд.
И взгляд без слов: уже покорный.
Недумающий взгляд.
И спящие вповалку люди,
И черная вода.
И дула боевых орудий,
Умоленувших навсегда.
19..
***
…Брожу по палубе пустынной,
Гляжу в неведомую даль,
Где небо серое, как сталь,
И вьются чайки цепью длинной.
Передо мною сквозь туман,
Как серый призрак, как обман,
Видны строенья Цареграда,
Над бездной волн, в кругу холмов,
Мечетей, башен и дворцов
Теснятся мрачные громады…
А там, за бледной синей далью,
Чуть отуманенной печалью,
За цепью облаков седых,
Где чайка серая кружится,
В глухом тумане волн морских
Мое грядущее томится…
"Брожу по палубе пустынной,..."
17. XI-1920. Константинополь.
«Генерал Алексеев». 20-ый кубрик.
Темнота. Духота. Сырость. Крысы пищат.
***
Сергей Есенин (1895-1925 ):
НИКОГДА Я НЕ БЫЛ НА БОСФОРЕ...
Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нем.
Я в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнем.
Не ходил в Багдад я с караваном,
Не возил я шелк туда и хну.
Наклонись своим красивым станом,
На коленях дай мне отдохнуть.
Или снова, сколько ни проси я,
Для тебя навеки дела нет,
Что в далеком имени - Россия -
Я известный, признанный поэт.
У меня в душе звенит тальянка,
При луне собачий слышу лай.
Разве ты не хочешь, персиянка,
Увидать далекий синий край?
Я сюда приехал не от скуки -
Ты меня, незримая, звала.
И меня твои лебяжьи руки
Обвивали, словно два крыла.
Я давно ищу в судьбе покоя,
И хоть прошлой жизни не кляну,
Расскажи мне что-нибудь такое
Про твою веселую страну.
Заглуши в душе тоску тальянки,
Напои дыханьем свежих чар,
Чтобы я о дальней северянке
Не вздыхал, не думал, не скучал.
И хотя я не был на Босфоре -
Я тебе придумаю о нем.
Все равно - глаза твои, как море,
Голубым колышутся огнем.
1924
***
Михаил Кузмин (1872 - 1936 ):
ЦАРЬГРАД
Тройное имя носит город,
Четвертое названье — Рим.
Пусть сонной пушкой воздух вспорот —
Надеждой крестной мы горим.
И я бывал, друзья, в Стамбуле,
Покой прелестный полюбив.
Мои глаза в дыму тонули,
Где зыбит зелени залив.
Лишь ты одна, Айя-София,
Гнала мечтательную лень,
Напоминая дни иные,
Особенно тот горький день!
Трещат машины боевые,
Все ближе крик: «Велик Аллах!»
Предсмертно меркнут золотые
Орлы на царских сапогах.
Служитель алтаря с дарами
И клириков нестройный рой…
«Господь, о, смилуйся над нами!
Да не погибнет Рим второй!»
Султан разгорячен от зноя,
На столб, чтоб славу увенчать,
Окровавленной пятернею
Несмытую кладет печать.
Она не смыта, нет, о, турки,
Нагляднейшая из улик,
Что снова из-под штукатурки
Нам засияет Спасов лик.
И даже там, в раю, приснится,
О, бедный Византийский брат,
Что снова милая столица
Окрестится «Святой Царьград».
19..
***
Николай Евсеев (1891 - 1967):
Помню войну, что шумела когда-то.
Шли за Россию полки умирать.
Рава, Гумбинет, Варшава, Карпаты.
После далёко пришлось отступать.
Тяжкое помню прощание с Крымом,
Всё расставанье с родною землёй,
И пароходов тяжёлые дымы
Над голубой черноморской водой.
Константинополь… Завод под Парижем,
Время махнуло мне быстрым крылом.
Сильные плечи склоняются ниже…
Может быть, лучше молчать о своём.
Что же сказать? И кому это нужно.
Нечем хвалиться пред вами, друзья.
Всё ж драгоценною нитью жемчужной
Жизнь протянулась куда-то моя.
"Помню войну, что шумела когда-то...", 19..
***
Сергей Данилов ( р. 1961 ):
ПЕСНЯ ГАЛЛИПОЛИЙСКИХ СТРЕЛКОВ
Ватной попоной тумана укрыв корабли,
Черное море прощается с войском России.
Кто мы такие сегодня для этой земли?
Вы, есаул - не апостол, и я - не мессия.
Бурка казачья российского снега белее,
Неба российского светлый лазурный алтарь.
Золото русских берез в Царско-сельских аллеях,
И принимающий выезд отец-государь.
Крестик нательный, Георгия крест на груди,
Крест в небесах, на котором Россия распята.
Родина, что ожидает тебя впереди?
А впереди - диктатура пролетариата.
Константинополь, Босфор, что за магия слов,
В Мраморном Море развеются сладкие чары,
Племя изгнанников, галлиполийских стрелков,
А для России навеки веков - янычары....
19..
***
Булат Окуджава ( 1924 - 1996, Кламар, Франция ):
Полночь над Босфором. Время тишины.
Но в стамбульском мраке, что велик и нем,
крики моих предков преданных слышны...
Инч пити асем? Инч пити анем?*
Если б можно было, как заведено,
вытравить из сердца, позабыть совсем!
Но на древних плитах — черное пятно...
Инч пити анем? Инч пити асем?
Это ль не отрава? Это ли не яд?
Полночь быстротечна. Времени в обрез.
Если я не знаю, ты, мой дальний брат,
Инч пити асес? Инч пити анес?**
Сочиняет плов Мазлум из баранины и риса.
Жир бурлит, вода клокочет, пламя пышет в камельке.
И ковбоечка на нем золотая, словно риза,
и поношенные джинсы, и половничек в руке.
Он стучит по котелку, будто всё не достучится.
Пахнет дом травой, и дымом, и землею, и водой.
Жир задумчивый течет, рис рассыпчатый струится,
и Мазлум над ним колдует, молодой и чуть седой.
Он турецкий любит плов, а любой другой не любит.
Плову — наша благодарность, сочинителю — почет.
Или голод нас сомнет, или сытость нас погубит,
или-или, или-или, или нечет — или чет.
• Что должен сказать? Что должен сделать? (арм.)
" Что скажешь? Что сделаешь? (арм.)
1989
***
ТУРЕЦКАЯ ФАНТАЗИЯ
Виртуозней и ловчее истамбульского шофера
в целом свете, как ни бейся, не найти.
Каждый выезд — авантюра, приключение, афера,
роковые неурядицы в пути.
Он садится на сиденье в предвкушенье наслаждений,
он сознательно готовится к борьбе.
Сколько в граде Истамбуле непредвиденных течений,
где спасение таится лишь в судьбе.
Но судьба, как я заметил, это детище счастливых,
это им звучит мотив ее трубы,
ну, а тем, кто видит счастье лишь в движеньях
суетливых,
не до жиру, не до милостей судьбы.
Вот Ахмет, он спозаранку, чуть поел — и за баранку.
Он и кучер, он и рыцарь, он и плут,
и езда усугубляет его гордую осанку,
хоть шоферы ему форы не дают.
И когда машин лавины, словно танки, словно льдины,
разнести его на части норовят,
тут ему подспорьем служат опыт, риск, и жест единый,
и судьба, и обаянье — всё подряд.
Да, он вымотан, конечно. Да, чело покрыто потом,
но в какой-нибудь случайной чайхане
он, отхлебывая чинно чай густой, что пахнет медом,
как паломник исповедуется мне.
И сливаются нежданно лики Запада с Востоком,
кейф — с безумием, пускай лишь раз на дню,
но и скорбь о самом низком, но и мысли о высоком
под ленивую под нашу болтовню.
А потом опять баранка и коварная дорога,
и умение, и страсть, и волшебство...
Всё безумное от Бога, всё разумное от Бога,
человеческое — тоже от него.
1989
***
Прикатить на берег крымский и на Турцию глядеть,
а потом взмахнуть руками, поднапрячься и взлететь
по чудесному капризу, по небесному лучу...
Проплывают лодки, рыбы, всё плывет, а я лечу!
Пролетаю я над морем, над стамбульской Галатой.
Подо мною жизнь иная, Рог, довольно Золотой,
минареты, и трамваи, и бараньи шашлыки...
А у нас — одни заботы, только слезы да штыки.
Вот стою уже я прочно на стамбульском берегу,
но гляжу на крымский берег, изогнувшийся в дугу.
Шею вытянул до хруста, мысли черные гоня:
неужели всё впустую? Как там нынче без меня?
Что за грозные решенья долетают сквозь туман?
То ли впрямь разоруженье, то ли заново обман?
Что там будет? Кем мы были? Кто мы есть, и что нас
ждет?
А на пристани турецкой собирается народ.
Все дела давно забыты, и веселье, и уют,
и они не тостов праздных и не манны с неба ждут,
ждут, чтобы Мазлум с Ахматом здесь, на краешке
земли,
с русского на их турецкий боль мою перевели
1980-е
***
Иосиф Бродский ( 1940 - 1996, Венеция ):
Нога в чулке из мокрого стекла
блестит, как будто вплавь пересекла
Босфор и требует себе асфальта
Европы или же, наоборот, -
просторов Азии, пустынь, щедрот
песков, базальта…
Что перед ней сейчас? Зима. Стамбул.
Ухмылки консула. Настырный гул
базара в полдень. Минареты класса
земля-земля или земля-чалма
(иначе – облако). Зурна, сурьма.
19..
***
Александр Кушнер ( р. 1940 ):
Считай , что я живу в Константинополе,
Куда бежать с семьею Карамзин
Хотел, когда б цензуру вдруг ухлопали
В стране родных мерзавцев и осин.
/…/
Куда вы мчитесь, Николай Михайлович,
Детей с женой в карету посадив?
На юг, тайком, без слуг, в Одессу,
за полночь –
И на корабль! – взбешен, чадолюбив.
Гуляют турки, и, как изваяние,
Клубясь, стоит густой шашлычный
Дым…
Там, под Айя-Софией, нам свидание
Назначил он – и я увижусь с ним.
19..
***
Татьяна Загорина (СтихиРУ):
БОСФОР
Жаль Есенин не был на Босфоре,
Красоту такую не видал.
В блеске Мраморного моря,
Взял бы и поэму написал.
Ну,а я скажу,что покорила,
Берега Босфора навсегда.
О Стамбуле тоже не забыла,
Обошла пешком туда сюда.
Во дворце прекрасной Роксоланы,
Я гуляла в тишине картин.
Стены,своды золотым узором,
Розами расписанный гарем.
А ещё мечети и соборы,
Покорили сердце красотой.
Минаретов шпили на просторе,
Устремились в небо надо мной.
Крепости поросшие травою,
Запахом пропитаны веков.
Неприступною стеною,
Пролегают вдоль дорог.
Пение воды в фонтанах,
Брызгами рассыпались в садах.
Олеандры,кипарис,платаны,
Пышные в зеленых сутанах.
2006
***
Евгений Чепурных ( р. 1954 ):
ЦАРЬГРАД
Константинополь, Царьград и Стамбул.
Волн средиземных стареющий гул.
Как ты блистал среди звёздных ночей,
Как распадался на сто миражей,
Сто минаретов и сто куполов –
Искус и приз для горячих голов,
Гибель и слава славянских сердец
И патриарший упавший венец.
Как ты манил, обещал и царил,
С Вещим Олегом на «ты» говорил
И испытал на себе неспроста
Силу меча его, тяжесть щита.
Русская сказка, старинная вязь,
Где началась ты, откуда взялась?
Кто научил нас с варяжских пор
Часто и грустно глядеть на Босфор?
Словно несли мы в поющей крови
Вирусы чьей-то далёкой любви.
Словно предсказано вещим пером
Третьему Риму мечтать о Втором…
2014
***
Лина Черницкая ( Изба-Читальня.РУ ):
ПОБЫВАЛА Я НА БОСФОРЕ
Не охватишь единым взором,
убегающий за горизонт,
распластавшийся над Босфором,
здесь господствует город и порт.
Многоликий и многогранный,
исполинских размеров Стамбул...
муэдзин свой призыв гортанный
к минаретам другим протянул...
Я пытаюсь с Галатской башни,
в азиатскую часть**заглянуть
и представить их день вчерашний
и постигнуть турецкую суть...
Византийский Константинополь,
в русских летописях- Царьград,
пред глазами калейдоскопом
эпохально картинки кружат...
Голубая мечеть, соборы...
и дворец ТопкапЫ, Гранд базар,
золотых украшений горы,
всевозможных мастей товар...
Бухта Рог золотой***, фонтаны,
Истикляль, дальше площадь Таксим...
будут встречи всегда желанны,
мы ещё на тебя поглядим...
Побывала я на Босфоре,
жаль не видел его наш Поэт****...
ЕЁ глаз голубое море,
заслонило пред ним белый свет...
** Через город проходит граница-
одна половина города живёт в Европе,
другая в Азии.
***Правильное название бухты- Золотой Рог
****Имеется ввиду стихотворение Есенина:
"Никогда я не был на Босфоре"
17-27 сентября 2014 год
21 ноября - 20 декабря 2017г