«Очнись, любимый, умоляю!!!
Я жить так больше не могу!!!
Ведь я с тобою умираю!!!-
И снова бросилась к окну, -
Ты посмотри, какое утро,
Какое небо, посмотри!»
Всё перепуталось как-будто,
Всё оборвалось изнутри.
Сегодня день сороковой
От той аварии ужасной,
От той поездки роковой,
Что тканью черною атласной
Накрыла их лихое счастье.
Ту ночь запомнит навсегда
Тот черный байк, порывы страсти
Асфальт, холодная вода…
«За что тебя, я виновата!
Так почему же не меня?
Я всё хочу вернуть обратно,
Ах, если б, если б я могла!
Я за тебя отдать готова,
Что есть, и даже мою душу!»-
Как клятву повторила снова,
Как клятву, что нельзя нарушить.
Он в коме вот уж сорок дней,
Она не знает, чем помочь,
Но вдруг раздался глас над ней:
«Ему осталась одна ночь!»
Она впадает в сон тревожный,
Два трона видит в небесах,
Два бога? Это невозможно!
Два бога на души торгах.
Её души - его спасенья,
Всё черно-белое кругом,
Она оглохла на мгновенье,
Весь слух пронзил небесный гром:
«Кому продать изволишь душу?
И сколько стоить она будет?»
«Своё я слово не нарушу…
Тот, кто любимого разбудит
Пусть делает со мной, что хочет,
Я все условия приму,
Он не умрет сегодня ночью,
Пусть лучше я сама умру…»
Заговорил с ней в белом бог:
«Смирись, дитя, всё это глупость,
Сегодня наступает срок…»
«Мне не нужна смиренья мудрость!
Он молод, значит должен жить!
Мне без него весь мир не нужен!
Мне не чем больше дорожить!»
Слезами с приступом удушья
Она прервала речи бога
Дорога у неё одна,
Она подумала немного.
- Что ты предложишь, сатана?
- Я забираю твою душу,
А ты? Ты будешь моим телом,
Мои приказы будешь слушать,
Что я скажу, то будешь делать,
Ты королевой ада станешь,
Весь этот город в твоей власти,
Твой город зла и ты в нем правишь
Мой город зла – вот оно счастье!
-А что, скажи мне, будет с ним?
- Он будет жив, я обещаю,
Но не с тобой, весь нежный дым
Я из сознанья выбиваю,
Тебя он больше не увидит,
Сама же ты его забудешь,
Людей ты станешь ненавидеть,
Ты больше никого не любишь!
Ну, как тебя мой уговор?
- Ну, будь что будет, я согласна,
Хоть уговор как приговор
Но для меня лишь смерть ужасна…
- Его? Постой, ведь я забыл!
Вернуться ты назад не сможешь,
В игре лишь один выход был,
Но вряд ли он тебе поможет…
- Ну, не томи же, говори!
- Всё только от него зависит,
Ведь если в нем любовь горит
Над адом он тебя возвысит.
Коль скажет «я тебя люблю»,
В глаза, и зная, кто ты есть,
Тогда заклятия падут,
Умрет в тебе родной мне бес!
Лишь в силах он тебя спасти,
Но это маловероятно,
И, ты, конечно же, прости,
Быть с сатанисткой не приятно!
Так думают слепые люди,
Они красу не замечают…
Да он тебя искать не будет,
Ведь я людишек этих знаю!
Он засмеялся, закружилась
От боли жуткой голова,
В какой-то церкви очутилась,
Наверное сошла с ума!
Но в церкви ни одной иконы,
Крест, перевернутый ногами,
Кругом слышны людские стоны,
И уши не закрыть руками.
Вдруг стало ей легко, приятно.
Она своя среди своих,
Ей стало весело понятно.
Все замолчали в один миг.
И в черных балахонах люди
Запели песню-ритуал,
Который в церкви зло разбудит.
Тяжелый дух кругом витал,
Огня, каленого железа.
Не понимает ничего,
Всё это просто бесполезно…
К руке приставили клеймо.
«Как больно!» - и от боли сжалась,
«Как страшно!» - словно замерла,
Ведь ей другого не осталось:
«Свой путь я выбрала сама…»
Глаза открыла, видит трон,
Её ведут к нему, сажают,
Ей стало хорошо на нем.
Ей тень корону одевает.
«Вот это кубок с людской кровью,
Прими же силы жертвы первой,
Они останутся с тобою,
Мы ж будем твоей тенью верной,
Ты - королева карнавалов,
Но всё же правило одно,
Мы все хотим, чтобы ты знала,
Для всех нас главное оно,
Мы не жалеем жертв своих,
А тот из нас, кто духом слаб,
Пройдет сквозь муки вместо них,
Но жив останется тот раб,
Который жертвой должен стать.
Его отпустим на свободу,
Вот всё, что ты должна понять,
Ну, пей, принцесса, пей как воду»
Глаза уже сверкают злом,
Все преклоняются пред ней,
Теперь её угрюмый дом,
Сверкает в темноте свечей.
Мгновенье, и глаза раскрыл,
Сбежались все врачи в палату,
Ну, а ему нужнее был,
Лишь образ в череде халатов,
Его любимая, родная,
Её веселый нежный взгляд,
Он ничего не замечает,
Не слышит, что врачи кричат.
«Меня не бросила она,
Да, нет, такого быть не может,
Она же знает, как она нужна,
Сейчас! Скажите, где она? О Боже!»
Чуть слышно, с хрипом прошептал.
Его никто не понимает,
Собрал все силы, закричал,
Но понял, что никто не знает,
Когда, куда она исчезла,
Руками он закрыл глаза,
Он не находит себе места.
«Ну, это просто чудеса!
Все сорок дней не отходила,
Исчезла – он пришел в себя,
Как от себя освободила,
Но так не делают любя,
Она с палаты выходила?»
«Всё время только с ним была»
«Быть может что-то говорила?»
«Нет, говорю, что с ним была!»
Неделю пролежал в больнице,
Она ни разу не пришла,
Лишь ночью голос её снится:
«Родной мой, я люблю тебя,
Но не ищи меня, не надо,
Не от тебя, в себя ушла,
Ты жив – и это мне награда,
Свой путь я выбрала сама…»
Проснулся он в поту холодном:
«Родная, что с тобой случилось?
Ты где, мой ангел беззаботный?
Я знаю, чувство не разбилось!
Ты знай, что я тебя найду,
Ты мне дороже всего света
Ты слышишь, милая, найду
Чего б не стоило мне это!»
Всем городом владеет страх,
Волна кошмаров, вандализма,
Весь город в Дьявола руках,
Кругом насилие, убийства.
Газеты в панике строчат:
«За что на нас вдруг все напасти!»
Из телевизоров кричат:
«Весь город в сатанистской власти!»
Милиция не понимает,
И сделать ничего не может.
Убийца жертв не выбирает!
Сам ритуал убийства сложен:
У жертвы в жилах нету крови,
И из одежды ничего,
Следы ожогов и оковы,
А на руке стоит клеймо.
В душе святого не осталось,
Она не слышит больше сердце,
Над всем народом возвышаясь,
Стоит хозяйка боли, смерти.
К ней каждой ночью перед балом
Приходят будущие жертвы,
Ей жить не интересно стало,
Весь мир её - останки церкви,
Да этот остров одинокий,
Никто почти о нем не слышал,
За городом ведь лес высокий,
А кто в тот лес ходил, не вышел.
Его незримо охраняет
Сам ужас испокон веков,
Лучи сюда не проникает –
Пейзаж как из кошмарных снов.
Пустынный город оглушает
Свирепый рев летящих байков,
Холодный ужас не пугает
Из города лишь эту шайку.
Однажды ветряною ночью,
Когда вокруг всё мирно спало,
Поставив дня живого точку,
Они нарвались на вандалов,
Те молча глянули на них
И, как виденье, испарились.
Вдруг в тишине раздался крик,
Предсмертный крик, все удивились
И подбежали к человеку,
Тот прошептал в последний раз,
Уже не открывая веки:
«Там церковь, лес… умру сейчас…»
«Откуда это появилось?
А главный мой вопрос «когда?»
Здесь эта нечисть поселилась,
Сейчас ушла она куда?»
«Быть может это совпаденья,
Но первый случай точно был
Как раз в то самое мгновенье,
Как ты из комы выходил…»
«В ту ночь, когда она пропала,…
Быть может, что они её…»
«Все жертвы найдены вандалов»
И как от сердца остриё,
Убрали, дёрнуло внутри:
«Всё это связано, мне кажется»
«Ты мысли глупые сотри,
А то убийцею окажется,
В твоем безумном вображенье,
Это святое существо».
Вдруг в лужи черном отраженье
Увидел он её лицо,
Он оглянулся, как безумный
Как зверь, почуявший беду,
Завыл от боли в вечер лунный:
«Я всё равно тебя найду,
Ведь я приму тебя любую,
Лишь бы найти тебя живой,
Из ада грешницу, святую,
Я в ад и в рай готов с тобой!!!»
Вдруг отраженье улыбнулось,
Улыбкой горькой, а слеза
Звездою черной обернулась,
И как все в мире чудеса,
Исчезло навсегда, бесследно.
Он только молча пошатнулся,
Стоит, чуть дышит, очень бледный,
Как в лихорадке улыбнулся.
«Она жива и где-то рядом.
Я рядом чувствую её…»
И слезы покатились градом:
«Я рядом чувствую её».
«Они нас видели, хозяйка…»
«Но этого не может быть!!!»
Лишь миг – рассыпалась мозаика:
«Тогда вы их должны убить».
Всю ночь по острову гуляла,
Она не видит свою жертву,
Как боль, предчувствие пронзало,
Она отдалась в руки ветру.
«Не понимаю, что такое?
Ведь раньше хорошо мне было,
Я будто умерла в покое,
Меня ведь раньше не дробило,
От наших черных карнавалов,
Ведь это мой источник силы,
Источник праздничного бала,
Мне было весело на них,
Среди веселого огня
Как песня духа, жертвы крик,
Как гимн прощальный, в честь меня…
Всё, хватит думать, хватит, хватит!
Всё будет также как всегда,
Веселым праздником захватит
Меня погасшая звезда,
Погасшая людская жизнь,
В мученьях диких и страданьях,
И тут молись иль не молись,
Забудусь я в людских рыданьях.
Ночь. Вдруг что-то потянуло
Его за город, как в тот вечер,
Летит, дыханье захлестнуло,
Летит, как к долгожданной встрече:
«Он церковь, церковь говорил,
Но это церковь непростая,
О, Боже! Я совсем забыл,
Я понял, кажется, всё знаю»
И словно байк расправил крылья:
«Но это, вроде бы, легенда,
А вдруг легенда стала былью?...»
Летит дорога гладкой лентой
Навстречу мыслям и догадкам.
Пред ним стоит старинный лес,
На сердце муторно и гадко,
Он с мотоцикла молча слез,
Перекрестился не умея,
И молится, молитв не зная,
Душа от холода немеет,
Но ей молитва помогает.
Страх потихоньку пропадает,
Покою место уступая.
Чем глубже в жуткий лес ступает,
Тем больше силы покидают.
Вдруг всё сознанье отключилось,
В себя пришел он лишь тогда,
Когда в сознание пробилось:
«Хозяйка, он пришел сюда».
«Что ж, начинаем карнавал»-
Услышал твердый женский голос,
Который так легко узнал,
Рванулся к ней средь пламя полос.
Не поднимая глаз своих,
На трон взошла сама царица.
«Решись, взгляни, всего лишь миг,
Лишь миг, чтобы на век разбиться»-
Себя как-будто умоляя,
Она садится на свой трон,
Вся церковь праздником пылает,
Объята тенями, огнём.
Взглянула, встретились глазами,
Взглянула, всё перевернулось,
Лицо рассечено слезами,
К нему, забыв про всё, рванулась,
Сознание пришло потом:
«Его пустите, я взамен,
Ведь он по правилам прощён,
Теперь меня берите в плен!!!»
Его в секунду отшвырнули,
Под руки повели её,
Ремни потуже затянули,
Но ей не страшно ничего.
Закрыв глаза, почти не дышит,
Вдруг сердце вспышкою огня,
Взлетает, сквозь забвенье слышит:
«Родная, я люблю тебя»…