В Андалусии далекой,
Где шумит Гвадалквивир,
Насыщая почву соком,
Как волшебный эликсир,
Восхищаясь красотою
Жещин, между горожан,
Выделялся сам собою
В прошлом рыцарь Дон Хуан.
Как Парис Елену в Трою,
Обняв девы нежный стан,
Увлекал ночной порою,
Увозя из дальних стран,-
Так, чаруя сладкой речью
И обеты чистоты
Презирая бесконечно,
Он в час праздной суеты
Мог и в платье подвенечном
Соблазнить предмет мечты.
Вот однажды узнает он:
Престарелый командор,
На груди хранивший локон
Донны Анны, до сих пор
Не вернулся из похода,
И жена его одна.
День и ночь, уже полгода,
Мужа ждет теперь она.
Дон Хуан был смел и дерзок,
Статен,молод и богат,
И в душе порывист, резок,
И влюблялся невпопад.
Раз,в Севилье, незнакомой
Он дорогою шагал,
И в окне высоком дома
Вдруг красотку увидал.
Не смущаясь тут ни мало,
-Донна Анна!, - крикнул он.
Но девица промолчала,
Не ответив на поклон.
А потом высокопарно
Говорит, раскинув веер:
-Я совсем не донна Анна!
Ты ошибся, кабальеро!
-Кто же ты? Но это странно!-,
Молвил дон Хуан учтиво.
Если ты не донна Анна,
Отчего же так красива?
Взгляд твой-перлы самоцветов!
Утверждать бы кто посмел,
Что пленительней, чем эта,
Красоту он лицезрел!
У других не лица,-маски!
И писать с тебя портрет
Счел бы честью сам Веласкес!
Краше девы в свете нет!
Буду я,-клянусь святыми!-
Здесь всю ночь стоять упорно,
Коль свое не скажешь имя,
Ослепительная донна!
Та, закрыв лицо вуалью,
Выраженье глаз в ней скрыла.
В них неведомою далью
Что-то тайное сквозило.
Был уж вечер; и порою
В водосточной выл трубе
Ветер.Нашему герою
Стало вдруг не по себе.
Ум затмили девы чары,
В облаках плыла гроза,
И Хуана жгли пожаром
Эти дивные глаза,
Что светились в молний блеске,
Заразив горячей страстью,
И шуршал за занавеской
Шлейф змеящегося платья.
И собор Санта Мария,
Где наш льстец бывал когда-то,
Скрыл в чешуи золотые
Искры молний полосатых.
Гром ударил; и от встряски
Глухо в храме архитрав
Задрожал,но не бунтарский
Дух Хуана!Мог ли нрав
Невоздержанный и дикий
Укротить тот женолюб,
Помня мраморные лики
С их скупой усмешкой губ!
В доме створ балконной дверцы
Звал как темный зев колодца.
Был храбрец мятежным сердцем
Схож с безумным богоборцем.
Хоть и вовсе он им не был,
Но опасностью играл,
И разгневанное небо
Втихомолку презирал.
Вот в досаде, безответный,
Сгоряча решает он
В дом проникнуть незаметно
Через отпертый балкон.
-Зов судьбы!Куда б ни вел ты,
Ждет меня в любви успех!
-Крикнул в мглу, по камням стертым,
Сам карабкаясь наверх.
Только тут и пожалел он,
Про себя вздохнув глубоко:
-Где ты, верный Лепорелло!
Ум мой, слух мой, мое око!...
Вот еще одно усилье,
И ступает на порог.
Для любви пригодны крылья,
Кабальеро движет рок!
Прочь сомненья! Он достоин
Испытать огонь услад!
Внутрь роскошные покои
За собой уводят взгляд.
Полог атласного ложа,
Аромат свечей, цветы.
Стены огненною дрожью
Волны женской наготы
Оттеняют, повергая
Разум,сердце, душу вновь
В море страсти, зажигая
В нем неистовую кровь.
Шелк ресниц смежая томно,
Здесь, на ложе,-вот она!-
С грудью полуобнаженной,
Женской магии полна,
Та загадочная дева,
Что манила за собой,
Жар любви и вспышку гнева,
Словно яростный прибой,
Возбуждая в дон Хуане
Недоступностью своей.
Так корабль летит в тумане и
На гранит морских камней.
Возлежит в небрежной позе.
В волосах огненно-рыжих
Розы рдеют.Произносит:
-Кабальеро! Подойди же!
Робким тотчас став душою,
Нет, не воин!- Смирный овен!,-
Неземною красотою
Чар девичьих околдован,
К безысходности до боли
Был он склонен,как в осаде,
И его мужская воля
Растворялась в женском взгляде.
И свой шаг в его бездонность
торопил он,как безумный,
Ощущая невозможность
С девой быть в войне амурной,
Чьи глаза неуловимо
Излучали образ тот,
Что сливался с морем синим
В первозданный горизонт
Легким проблеском,похожим
На улыбку юных черт,
Золотя окно ,и множа
Искр настенных рикошет.
Это был какой-то сон,
Сон таинственный и странный,
Тьмой соблазна донну Анну
Посетил наутро он.
В теле мука и усталость,
По щеке скользит слеза,
Сердце болью содрогалось
И туманились глаза
Далью дней; во мгле багровой,
Как судьбы немой укор,
Оставался мир, где снова
Приближался командор
К Дон Хуану, с шагом каждым
Вызвав гул могильных плит,
Где томилась плотской жаждой
Бездны древняя Лилит.