Дар. часть вторая

               
  Казалось, не прошло минуты, он у дома.
  Не яркий свет горел в родных окошках.
  На пышной елке огоньки горели без уема,
  Отец с восторгом говорил о чём-то с Лёшкой.

  Роман глядел на своих самых близких и родных,
  И любовался ими сквозь пейзаж морозный на стекле.
  Коснулся пальцами замершего окна, будто до них.
  И сразу на душе стало теплее и светлей.

  Год наступающий два сына и отец встречали вместе,
  Никто из них не помнил уж такого.
  Но всё ж на сердце ныло о невесте.
  Старик с Романом поступил сурово.

  В ту ночь снег на ветру кружил и вьюжил.
  Как будто год прошедший упирался уходить.
  Они сидели вместе, душа в душу.
  То, что судьба убила им хотелось зародить.

  На утро вьюга улеглась, двор замело по пояс.
  Роман с хозяйским видом взялся за лопату.
  Иван занялся завтраком и дров нанес,
  Алешка Льва дрессировал за вкусную награду.

  Из этой пары не понятно кто кого дрессировал,
  Алешка без сомненья, думал он.
  А Лев хитрил, награду из кармана воровал.
  Шутливо лаял, прыгал будто нарожон.

  Иван расхохотался, будто громом раскатился.
  Таким забавным сына он не знал.
  Алешка обернулся, и отца увидев, удивился.
  А вдруг, его отец простил, за то, что не прощал?

  Мальчишка свою маму никогда не видел.
  Во сне лишь временами приходила.
  Он чувствовал, как отнял мать, как всех обидел.
  Как она жизнь свою отдав, ему жизнь подарила.
 
  Январь заносы повторял ещё не раз.
  Год новый на зиму богатым выпал.
  Мороз на хитрости узоров на окне горазд,
  И гладь на озере, и ветви инеем засыпал.

  Иван за ужином семейным вновь сыновей своих собрал.
  Запек индейку, хлеб, и выставил соленья,
  Из-под бровей густых взглянул на Ромку и сказал:
  "-Поговорить хочу с тобой, развеять все сомненья.

  Не смей, ты больше не ходи туда, сынок.
  Ведь о тебе деревня вся судачит,
  О том, как я отлеживаю бок,
  А Ромка мой в грязи батрачит.

  Я обещаю вам, мы в голоде и нищете больше не будем.
  Я сговорился, наконец, с торговцем местным,
  Откроем магазин, нюансы все обсудим.
  Для нас его содружество должно быть лестным."

  Иван отныне, сыновей оставил по хозяйству дома,
  А сам с партнером в магазине днями пропадал.
  Он счастлив был, что снова в той обойме.
  Пахал без устали, и днем, и ночью налегал.

  Ещё февраль, а милая весна теплом дохнула.
  Стыдливо синими глазами улыбнулась.
  Вся ребятня не в школу, а на озеро махнула.
  Всё побережье в стрельбище снежками обернулось.

  Алешка с ребятней и Львом был там же.
  Смешалось всё, и смех детей, и лай собаки.
  И снег в тот день был липкий, не такой, как раньше.
  И озеро коварно манит, и блестит так гладко.

  Но Лёшка помнил слова брата,
  Что в оттепель на лёд ему ни шагу.
  И всё ж не отрывал от глади взгляда.
  То трусил, то будил в себе отвагу.

  Мальчишки с визгом пронеслись мимо него на лёд запретный.
  Зловато ухмыльнулись, посмотрев на Лёшку.
  "-Смотри, вспотел от страха, бедный!
  Боится в озеро нырнуть и промочить одежку!"

  "-Да что ж мы, Лев, разве с тобою трусы?
  Катаются ведь все. Никто ж не умер!
  Идём! Трястись от страха гнусно.
  И день к концу, уж скоро сумерки."

  Алешка сделал шаг, другой и третий.
  И будто бы от счастья захмелел.
  Легко скользит, игриво солнце слепит.
  Вздохнул свободой глубже, осмелел.

  Блаженный эйфории час лай дикий оглушал.
  Пес прыгал и хозяина хватал за полы.
  Лев своим криком о беде предупреждал.
  "-Лев, перестань! Хозяин здесь всё ж я. Запомни!"

  Мальчишка счет минутам потерял.
  Смеркалось, и морозцем прихватило щёки.
  Лев будто бы смирился, сник совсем, и замолчал.
  Не отходил от Лёшки, тот ему казался скользким, лёгким.

  Почти все разошлись, и на котке всё стихло.
  Срывался снег, и загорелись звезды.
  Алешка к берегу побрел, Лев рядом дышал хрипло.
  Казалось, этот вечер лишь для них был создан.

  Тут вроде бы до берега рукой подать,
  И мыслей в голове уставшего мальчишки нет.
  Лёд треснул, тишь и мыслей пустоту сумел сорвать.
  Алешка в миг ушёл под лёд, во мглу, где погас свет.

  Он вскрикнуть не успел,
  Как с головою в ледяных оковах оказался.
  Не слышал он уже, как в горе Лев вопел,
  Как возле проруби в безумии метался.

  Как будто холод больше не впивался, причиняя муки.
  И будто даже тьма вокруг светлее стала.
  Алешка маму видел, та протягивала руки.
  Она смотрела грустно, головой слегка качала.

  Мать обняла сыночка, нежно в лоб поцеловала.
  И колыбельную напела ему ту, что не успела.
  Так лишь она смогла, у темноты его украла.
  Сквозь годы снова жизнь ему дала, его согрела.

  Лев вымок в ледяной воде, но мальчика не выпускал.
  О проруби края порезал его куртку.
  Одежды край хозяина, он в мощной челюсти держал.
  Лёшка лежал бездвижно, будто чья-то злая шутка.

  "-Лешка, сыночек!"-к озеру бежал Иван.
  Вернувшись за темно домой, он сына спохватился.
  Глазам не верил, думал всё обман.
  Себя не помня добежал, в ребенка бездыханного вцепился.

  Алешка лежал бледный, на ресницах лёд.
  Вокруг будто всё замерло в те страшные мгновенья.
  Он снова жизнь в него вдохнул, ведь верил, что вернёт.
  Мальчишка был испуган, кашлял, всё же жив был без сомненья.
 
  Иван расплакался, и на руки схватил ребенка.
  Он всё, что ему дорого, сейчас в охапку нес.
  "-Дыши, сыночек, вон уже виднеется избенка,
  Лев, не мешай идти! Не прыгай, глупый пёс!"

  Алешка дома пару дней в постели отлежался,
  О том чудесном-страшном вечере не вспоминал.
  Однако, к озеру ходить он почему-то отказался.
  Концу зимы был рад. Весны с надеждой ждал.

  Февраль капризный отыграл своё,
  И как бы не хотелось, место уступил весне.
  Её отец и сыновья, как прежде дожидалися втроем.
  А Лев?! Он тоже ведь, относится к родне!

  Весна в семье не шла, а пела.
  Прибрали двор, деревья окопали.
  Эта весна им счастье принести сумела.
  Так мудро собрала всё что они сломали.

  Роман втянулся, и в торговле стал с отцом.
  К апрелю магазин был не один.
  Та жизнь, где беды, вся пошла на слом.
  Роман стал взрослым, с тем что был, уж не сравним.

  "-Ну что, сыны, в двадцатых числах мая,
  Всё что вам дорого, с собою собирайте.
  Домой вернемся из чужого сердцу края.
  Москва зовёт! С ней новую главу создайте!

  Роман, совсем ты взрослый у меня теперь,
  Уж восемнадцать двадцать третьего числа. Ты помнишь?
  Сынок, ты этот май запомнишь, мне поверь.
  Счастливый день сей и захочешь, не испортишь!"

  Отец смеялся басом и трепал за плечи сыновей.
  Москву-красавицу он обожал до умопомраченья.
  Родился там, и пел о ней как соловей.
  Рассказывал о юности своей, о шалостях и приключеньях.

  И вправду, май к исходу, вся семья за собиралась.
  Хоть уж не те апартаменты ждали их в столице.
  Но всем троим она ещё прекраснее казалась.
  Тоска была по паркам и прудам, забытым лицам.

  У каждого из них Москва занозой в сердце,
  Кто с красотой её простился-душу надорвет.
  Воспоминаний сладких приоткрыта дверца.
  В мыслях затишье, каждый возвращенья ждет.

  Май-месяц опьянял.
  Роман пред новой жизнью в предвкушеньи
  О чём-то с грустью думал и мечтал.
  От воздуха хмельной, от красоты природы в восхищеньи.

  Решил пройтись в последний раз,
  Там, где он счастлив был, и опозорен.
  Запомнить все красоты, отложить в душе сей час,
  Запомнить всех, кого любил здесь, с кем рассорен.

  Роман в раздумьях к озеру дошел.
  Оно под солнцем ослепительно сияло.
  Он торопливо с берега высокого сошел,
  Смотрел, как беспокойно синеву всю рябью покрывало.

  Душевное спокойствие сменилось дрожью.
  Он Машу видел, та стояла у плакучей ивы.
  То, что забыл её Роман-в секунду оказалось ложью.
  Тот вечер новогодний, о себе напомнил живо.

  Он ведь забыл свою обиду, гордость.
  Не дожидаясь, подошел к ней сам.
  Почувствовал внутри такой дурман и лёгкость!
  В глаза её смотрел, но понимал, что всё обман.

  Мальчишка кончиками пальцев до лица её коснулся.
  Она влюблённого в себя за ворот притянула.
  Ромка как будто бы в себя пришел, и отшатнулся.
  Нахлынуло, как его чувства обманула.

  "-Да ладно, Маш, не силься, ведь не любишь!"
  "-Ром, я временами без тебя скучала."
  "-Скучала?! Думал, ночью той ты за мной выйдешь, не забудешь!
  Что обо мне еще твоя маман сказала?"

  "-Я слышала, ты завтра уезжаешь?
  Ну что ж, в Москве таких, как я отыщешь без труда."
  "-Да ладно, Маш, умело себе цену нагоняешь!
  Как ты, не встречу больше никогда.

  Я никого прекрасней в своей жизни не встречал.
  А вот твоё сердечко, как ледышка.
  Я ненавидел, вожделел тебя, понять пытался и прощал.
  Моя любовь уже без сил, хрипит с одышкой.

  Во зле, я проклял бы тебя любовью безответной.
  Чтоб ты понять меня смогла.
  Но я себя жестоко накажу мечтой своей заветной.
  Подумать не могу, чтоб ты другому себя отдала.

  Маш, если вдруг однажды утром ты вспомнишь обо мне...
  Хотя, забудь. Тебе не трудно это будет.
  Живи легко, передавай привет родне.
  Будь счастлива, пусть жизнь тебя не строго судит."

  Роман набрался сил и Машу в ту секунду навсегда оставил.
  Ушёл домой не обернувшись.
  И всё ж любовь жила в нём, хоть он её измучил, обезглавил.
  Она занозой будет жить в нём, пусть уедет завтра, не вернувшись.

  День переезда выпал на Романов день рожденья,
  Алешка суетливо книжки собирал.
  Иван в задумчивой улыбке, в эйфории возвращенья,
  Роману по приезду праздник обещал.

  На сей раз вся четверка с лёгким сердцем уезжала.
  Дорога не была усталой, нудной.
  Москва ночной красой своей в огнях встречала.
  С чужбины сыновей своих любимых, блудных.
 
  На утро всё семейство в суете, приготовленьях.
  С любовью обживали новое гнездо.
  На вечер праздник полагался, день рожденья.
  Все собирались в магазины, прикупиться "от" и "до".

  Уже родных позвали, и друзьям забытым позвонили.
  По-царски Лев в гостиной развалился.
  И окна с блеском натереть мальчишки не забыли.
  Дух праздника в их доме накалился.

  Семейка вывалилась из парадной.
  Пёс первым заскочил в автомобиль.
  Он прокатиться по Москве безумно рад был.
  В окне торча, он столько восхищенных взглядов наловил!

  Роман и Лёшка как-то приумолкли.
  Сконфузились, родные улицы увидев,
  Они все расцвели как никогда и в центре, и в задворках.
  Сокольники, Арбат и Патриаршие снова посетив.

  И всё бы ничего, вот только в раз который, тормознув на красный,
  Роман бесцельно пялился в окно.
  Но в сей момент он глянул не напрасно.
  То, что увидел парень, его сильно потрясло.

  На перекрестке джентльмен седой на трость опершись,
  Беседу вёл с иным почтенным.
  Вдруг он на Ромку обернулся-тот опешил.
  Ведь это он! Кровь закипела в венах.

  Старик на сей раз, в дорогой костюм одет был.
  Побрит до блеска и причесан.
  Он будто нищеты не знал, и бедно не жил.
  И будто бы Романа не встречал. При чём он?

  Бедняк на прежнего себя был не похож.
  Однако, хитроватый глаз прищур остался.
  Мальчишка молча наблюдал за ним в окошко.
  Старик кивнул Роману, сам о чём-то улыбался.

  Сменился свет, Иван задумчиво на газ нажал.
  Мужчины закупившись, направлялися домой.
  Роман откинулся назад, почувствовав, устал.
  И вдруг, раскатисто расхохотался, и лицо закрыл рукой.


   
                КОНЕЦ.