Лесник был ошарашен. Участковый, почесав затылок, сказал:
– Да уж, если я про всё это напишу в протоколе, сразу отправят на пенсию, но сначала в «жёлтый дом», где выдадут волшебный белый халат с рукавами, которые завязывают на спине. Приставят «милых добрых» нянек–санитаров, и те отобьют почки не хуже моего прежнего городского напарника, Толика Раввина.
– Что, прямо фамилия такая? – поразился Фёдор.
– Кличка.
Полицейский вздохнул.
– Этот изверг раздобыл где-то гильотину для обрезки сигар и «жестил» арестованных потихоньку. А что? Только покажет приспособление, как подследственный сразу «петь» начинает. Если сопротивляется... после небольшого внушения «поёт», но... уже фальцетом. Понимаешь, что делал, сука? Зато стопроцентная раскрываемость. И, если даже поймают за таким занятием, много не дадут – считается мелким членовредительством. Чай... не бутылки от шампанского в задний проход запихивать или папкой с бумагами по голове бить.
– Неужели и ты таким занимался? – лесник перекрестился.
Участковый немного смутился и опустил глаза.
– Ну, я грани не переходил, даже помогал некоторым. Помнится, был у меня знакомец, Вася Зимний, бомж. Как октябрь наступал, тот сразу ко мне. Подберу ему дело о мелкой краже, год–другой отсидится. Так подгадывали, что весной на свободу выходил, снова лето перекантуется и опять до меня бежит. А что? Он жив, и на мне нераскрытых дел меньше. Ну да, приписками занимался – время такое было.
А был ещё другой случай. Пришёл ко мне один, из бывших уголовников, старик лет пятидесяти, из завязавших, в ноги упал, просил спасти. У дочки новый муж появился, да и выгнал беднягу из дома, а на улице ему совсем худо, впору с моста головой. Просил: «Посади меня, в зоне хоть как-то полегче, да и привычнее».
Проверил я мужа – связи такие... тронешь... сам в зоне «пропишешься». Лучше и не пытаться.
Покопался в делах, подыскал кое-что нужное. Гастарбайтеры, гости из братских республик, на дом некоего бизнесмена напали и убили бедолагу вместе с семьёй, и жену, и матушку – бабку старую и детишек мал-мала, восемь человечков... «под списание», (даже по телевизору этот сюжет пустили) и на родину удрали. Где их искать? Как есть висяк, а дело громкое, начальство грозит расправой – вынь да положи виноватых. Я деда и привлёк. Привёз на место и велел запомнить основное, мол, сколотил банду, привёл отморозков, своими руками положил несчастных, а помощники перепугались и удрали с награбленным.
Мои руководители и рады-радёшеньки. Кто там проверять станет, особенно если преступник всё подтверждает? Майорам и полковникам с генералами тоже звёзды на погонах и премии дороже правды-истины. Клиента – на пожизненное заключение, а мне – медаль.
Думаешь, чего в вашу глушь перебрался? Достало всё! В юности хотел преступников ловить, как в кино, на курсе первым был, отличник в стрельбе и в боевой подготовке, гордость преподавателей, надежды подавал. А прибыл на рабочее место и что? Пьянство, взятки, наркотики, беспредел, хуже бандитов, честное слово. Даже застрелиться хотелось пару раз, да ума хватило...
Теперь... вовсе страшно стало. Как жизнь прожил, что творил? Отмучаешься и... в землю, червей кормить. Совсем иное, коли есть миры иные или Бог, или ещё что-то необъяснимое.
... Ведь деревья-то те... или стражники, или что... Не приснились же, не привиделись?
Фёдор покачал головой. Дошли до дома, печальная Марья молча накормила мужчин ужином и ушла в спальню.
– Сегодня опять у вас ночевать буду – принял решение.– сказал участковый хозяину.
Взял Павел уголёк из печи, начертил круг в комнате сгинувшей девушки, поставил в центре стул, сел на него, пистолет – в руки и фонарик положил рядом. Читал в школе у Гоголя, про «ВИЯ»... На всякий случай небольшую икону Марьину на грудь положил в карман. Библию-то и в деревне сейчас не сыщешь, да и как спрашивать?– «Дайте мне... от потусторонних сил защита нужна, милые люди»... Или у виска пальцем покрутят, или пошлют куда подальше... «Вот, допился, уже черти мерещатся! А только прислали к нам».
Лесник с женой в своей комнате заперлись, у двери песку насыпали, чтобы нечисть войти не могла. Участковый думал про то, как долго время тянется, когда ждёшь, особенно, если не знаешь, когда явится нЕчто и придёт ли вообще? В окошко луна заглянула, зашуршали ветки дерева, заскрипели по оконному стеклу, завыла собака соседская, ещё одна подхватила, каркнул сердито разбуженный ворон.
И тут... шкатулка на зеркале вздрогнула, крышка открылась и... с грохотом упала на пол, а бусинки рассыпались.
– Доброй ночи! – произнёс Павел.
Он нервно сглотнул.
– Прошу вас, не исчезайте, я поговорить хочу и пару вопросов задать. Или вам... предварительно блюдце с молоком надо ставить да хлеба положить? Душу – не отдам – это точно. Знать бы, слышите вы меня или нет... Вот уголёк, напишите на полу.
Чёрный уголёк взмыл вверх и «затанцевал» по полу.
«Добрый ночи! - написал призрак – Молока не надо, я не домовой. А душу и подавно не приму – не сатанинское я отродье... Прошу, только не стреляйте, как вчера. Я не знаю, сможете ли вы причинить вред, но очень страшно».
– Не буду. – пообещал полицейский – Это я перепугался малость. Сами понимаете, не каждый день предметы по комнате летать начинают. В перестрелки не раз попадал, однажды чуть на перо не посадили, один против троих с голыми руками выходил, в армии граната возле ноги взорвалась, два десятка осколков извлекли... Но... такого страха не испытывал. А тут... репутацию подпортил изрядно – хозяевам в глаза стыдно смотреть.
«Простите. – написало приведение – Я вас не сразу заметила».
– «Заметила»?
Павел прищурился...
– А не знаешь ли ты случайно, незнакомка, что-нибудь о пропавшей дочери хозяев?
Продолжение -
http://www.stihi.ru/2017/12/18/4434