дороги жизни странный серпантин,
ведя к подножию разверзшихся вершин,
приводят всех к вниманью, странно, смысла
того, что нет ни топей, ни равнин,
ни даже тех, кто взяв весной берлин,
сегодня спят в забвеньи дат ли,
чисел.
а их исчадья, чрез нагорья лет,
спустившись вниз, забыв о днях побед,
безумно правят бал крушенья истин.
я понимаю, что на вкус, на цвет,
на дуализм движения планет
влияет запах серы, лжи,
корысти...
и на перроны бывших городов,
/да что там я, здесь каждый был готов/,
приходит ночь, расчерченная снегом.
следы прохожих матерностью слов,
как некролог для будущих стихов,
ложатся в такт.
растоптанностью белой.
луна взошла на траурность небес,
а мне плевать с высот на политес -
грехи нельзя, поняв, простить.
наверно.
кровит грядущим будущим абсцесс,
с вершин времен еще не пал мой крест,
но настоящее все боле эфемерно...
заледенели связи провода
меж той эпохой ли, застывшим завтра.
и в небе утреннем еще видна звезда,
и у соседей подгорел вновь завтрак,
и солнце движется, пусть медленно,
на запад.
и белым снегом манит пустота.