ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
"-Эй ты, чума! В реку хоть окунись, помойся!"
В хмелю компания бомжа пинала.
Бедняга хмурился и в страхе жался на помойке.
Компашка ухмылялась, улюлюкала и хохотала.
"-Да ладно вам, не держите его за человека?!
Одеты чисто и едите в ресторанах.
Унизить падшего может душой калека,
Довольны будьте, что нет пустоты у вас в карманах."
Бедняга глаз прищурил на Романа.
Мальчишка всё из тех же был, да видно чист душою.
Защитник подошел и деньги вынул из кармана,
"-Купи еды, хоть руки и лицо отмой."
Перед глазами бедолаги мальчишка лет 17-ти стоял.
Черноволосый, худощавый, дорого одет.
"-Спасибо тебе, парень, что меня ты отстоял.
Я щедро одарю тебя, оставлю в душе след."
"-Смешной, да что ты можешь, сам в беде.
Чем удивишь, ну что ты мне подаришь?!"
"-И всё ж я подарю, я бедность подарю тебе.
Через неё ты ценности свои познаешь!"
Старик хромая, но довольно живо,
Свернул в проулок и растаял в темноте.
Роман остолбенел, кровь стыла в жилах.
Стук его сердца эхом раздавался в пустоте.
Стемнело, и на город густо лёг туман.
Мальчишка шёл и думал о подарке или о проклятье.
"-Я беден буду?! Или все его слова обман?
И буду грязным, на вокзале деньги красть я?"
Закончилась слезливая весна, ушли туманы.
Роман всё тем же был и перемен не ощущал.
Всё та же жизнь мажора и полны карманы,
И всё ж о старике в лохмотьях он не забывал.
Всё те же гонки по ночам, по улицам Москвы широким
Всё те ж друзья и девочки, и сор деньгами.
Пустые мысли без проблем и без мороки,
Жизнь вроде всласть для тех, кто чувствует себя князьями.
Вот только мать свою Роман почти не помнит,
Когда её не стало, ему не было семи.
За что оставила? Он не простил, не понял.
Переживанья хладнокровием сменил.
Отец его Иван, последние лет двадцать
Держал в Москве сеть женских магазинов.
Духи, помады, туфли, платья.
Сияли лоском и дурманили витрины.
Иван хоть временами пропадал ночами,
Но всё же див домой не приводил.
Дам выбирал раскованных, с горящими глазами.
Порою во хмелю забыв о тех, кого он породил.
Так стало после смерти матери Романа,
Три дня промучилась в тяжелых родах
Ушла, оставив жить на свете мальчугана.
Осиротел Иван, Роман и вся их жизнь на годы.
Роман не часто нянчил брата,
Алешка рос как будто виноватый в чём-то.
И если брал его Иван на руки-то бравада!
Холодный взгляд и будто думает о ком-то.
Лексей прямой осанки был и хрупкой стати,
Светловолосый и с ранимым светлым взглядом.
И глянет, и ступнет как мать он.
Присядет с братом, грустно улыбнется, будто мама рядом.
На днях мальчишке десять исполнялось.
Иван созвал своих, созвал родню жены.
Но слиться имениннику с толпой не получалось,
Будто чужие, и молчат о чём-то, и винят его они.
Довольных лиц тираж, наряды от кутюр,
Бокалов звон, фальшивых пожеланий море.
Алешка в стороне смотрел на бархат, шёлк, велюр.
Один он в шуме, роскоши, но в пустоте и горе.
Промчался месяц, август наступил.
Природа от красот своих устала.
Не поздно, но Роман уж дома был,
Прилег в свою постель и дремота напала.
Но сон тяжёлый, вязкий снился сон.
Снова проулок дымный, и старик хромой,
Вот только на Романа как-то странно глянул он.
И протянул ладонь, а в ней золы горой.
Роман тотчас сообразил, то его деньги стали прахом.
Сквозь пальцы старика они сочились на земь.
За бедняком он наблюдал со страхом.
Вот вздрогнул-и проснулся разом.
"-Роман, вставай! Всё спишь, дитя малое?!
Пашу как вол! Но дело видно, не спасти.
Где ж я вместо нахлебников помощников нарою?!
Давай, малышка, деньги кончились. Взрослей, расти!"
Роману эта песня от отца была знакома.
Не раз сгущал он краски, как всё плохо, тяжело...
Однако, в этот раз долги сковали как оковы.
Иван накаркал, кредиторов кучу намело.
Отец всё позже приходил домой.
Всё больше молчаливый, раздраженный,
Порой, запершись в кабинете, говорил с самим собой.
Глубокой ночью лишь в его окне был свет зажженый.
Алешка без того был дома тенью светлой,
Когда семья банкротилась-совсем затих.
Он не боялся нищеты и жизни бедной.
Отца боялся, взглядов его в ярости косых.
Роман напротив, вроде бы жалел отца.
Но только, как и прежде с безразличьем.
Не верил, думал деньги без конца.
Всё жизнь ночную вёл, и брал с него наличные.
До первых заморозков стало всё понятно.
Семье Ивана прежней жизни не видать.
Всё списано в долги, и не вернуть обратно.
Прискорбно, но семейное гнездо-освобождать.
Уже всё собрано, погружены все вещи.
Роман с Алешкой мерзли у подъезда.
"-Ну всё, сыны, дожилися, мы нищие!"
Не проронил Иван ни слова больше до отъезда.
Роман в раздумьях и тоске, дорогу всю в окно смотрел.
Москвы красоты с сожаленьем покидал.
"-Ведь это ты, старик!"-Роман будто прозрел.
И снова вспомнил все слова его, что тот не лгал.
Мальчишка всю дорогу вроде бы дремал.
С тяжёлым сердцем путь, в тяжелых мыслях сутки.
В преддверьи жизни новой, волновался и не спал.
"-За что мне это, мам? Чья злая шутка?"
Прибыли, изморозь сошла, и даже вышло солнце.
Пред сыновьями и отцом широкий двор.
Дом деревянный, вроде бы высокий, в три оконца.
Крепкий забор, калитка на засов. Бессилен вор.
Все вышли, подошли к калитке. Жуткий лай раздался.
"-Фу, Лев! На место, злобная скотина!"
Калитку распахнул хозяин. Федором назвался.
"-Минуту! Я в вольер закрою животину.
Кобель суровый, сам его порой боюсь,"
Федор за холку потащил его к вольеру.
"-Год от роду, но с норовом его борюсь,
С утра уже побил его, к примеру."
И будто понял после этих слов, лохматый немец ощетинился.
Наморщил нос, грызнул мучителя за руку.
"-Ты что, неблагодарный, оскотинелся?!"
Вилы в руки схватил-"-Держись, зверюга!"
"-Не надо, дядечка! Не убивай! Пускай живет."
Алешка на земь в ноги к Федору упал.
"-Не кинется он больше! Я клянусь, он всё поймет.
Он благодарен вам, всё осознал!!!"
Федор опешил, тишина повисла. Вилы бросил.
Взглянул на мальчика."-Ты зверя не боишься?
Не ангел он, а ты за него просишь.
Славный малец, с паршивым кобелем роднишься!"
Лев подошел к Алешке, голову склонив, уткнулся в грудь.
Мальчишке показалось, будто слышит плач он.
Лев будто рассказал ему про беды, и про грусть.
И что хозяин всегда ярым был к нему. Палач он.
"-Отдайте мне его,прошу! Я заплачу!"
Мальчишка в пса как в самое родное в жизни уцепился.
"-Бери, малец! Я с ним не слажу, а тебе он по плечу.
Чужие мы с ним, я с собакой оступился.
Ну, господа! Ваш дом, ваш двор. Владейте!
Держи ключи, малец! И пса кормить не забывай.
Как будет солнце, окна в ставни проденьте."
Федор Ивану руку дал."-Ну всё, бывай!"
Весь день до ночи разбирали вещи, прибирали новый дом.
Скрутить шкафы, подвинуть стол.
Кресло-старье с чулана Ромка притащил с отцом.
"-Садись, наследник! Вот тебе престол!"
Летели дни, уж первый выпал снег.
Пушистым одеялом землю зябкую прикрыл.
Природа будто бы уснула, не поднять тяжелых век.
Холод кипенье жизни в ледяную красоту сменил.
"-Уж год к концу, а я дела наладить не могу.
Бездарен, видно, или чужой в этой дыре.
Дельцов я местных недооценил, хотел всё на скаку.
Теперь как зверь с хвостом поджатым у себя в норе."
Иван явился поздно, в обнимку с коньяком.
Прошёл в сыновью комнату, у Лешки сел в ногах.
Мальчишка в первый раз отца увидел в нём.
В глазах его не злобу, а растерянность и страх.
Иван в отчаяньи духом сломлен был,
Всё чаще сердцем болен.
Порой, ночами в одиночку просто пил.
На всё роптал, и всем был не доволен.
Роман отца не видел никогда таким,
Осунувшимся, загнанным в себе, нервозным.
Он бледным был и выглядел больным,
И весь свой путь, что за спиной, считал не годным.
Алешка в школу новую ходил.
Жизнь вроде бы тоскливо, но текла.
Роман в смятении себя не находил,
Жизнь впроголодь и в нищете, в край допекла.
"-Я, брат, насчет работы для себя договорился.
Теперь я в магазине овощи гружу."
Роман присел с Алешкой, и душой излился.
"-Мне дочь хозяйки нравится. Я вроде с ней дружу.
Платить мне будут раз в неделю. Не много, но нам хватит.
Отцу про то не надо говорить, и так на тень похож.
Он нам не той судьбы хотел. Боюсь, с собой не сладит.
Он, Лешка, смысл жизни потерял. Судьба под нож."
Роман и в правду с того дня работал.
Ещё не рассвело, его уж нет.
Рано вставал, почти не ел,но был довольно бодрым.
Вернется за темно, спать упадет, забудет всё как бред.
Но было у мальчишки то, что сил ему давало.
Кошмарный сон его до дрожи украшал.
Секунды, когда сердце при ней бешено стучалось.
Он дочь хозяйки Машу слепо обожал.
Маша была довольно миловидной, статной.
Светловолосой, будто угли с огоньком, глаза.
В магазин матери всегда являлася нарядной.
Роману появленье её будто на сердце гроза.
При виде Ромки девочка в лице менялась,
Под томным его взглядом загоралася душа.
Не многословной с ним была, смущенно улыбалась.
Одно не так, не пара ей он без единого гроша.
Зима всю злобу, что таила-отыграла.
Не стала больше притворяться осенью, весной.
В мороз трескучий ветра нагнала, снег накидала,
Средь стужи, ледяного царства стало холодно самой.
Лощено озеро, как зеркало блестело.
Его зима под новый год подарком назвала.
Метелью, словно в шубы ели все одела.
"-Теперь, я с вами навсегда." И снова солгала.
Роман, хоть юных лет был, но в семье за главного.
Принес сосну домой, достал игрушки,
"-Пусть в доме сказка будет! Год наступит славно.
Конфет куплю, запечем курицу, ватрушки."
Алешка возле брата сел, и добро улыбнулся.
"-Я загадаю, чтобы папа был здоров.
Помнишь, зимой он в прорубь окунулся?
И как смеялся басом. Помнишь, был каков?!"
"-Алеш, меня под новый год с вами не будет.
Я в эту ночь буду у Маши.
Как думаешь, отец обидеться? Осудит?
Там все ребята будут: Женя, Зоя, Саша.
Хочешь, тебе подарок я для Маши покажу?"
Роман с запазухи браслетик золотой достал.
"-Как думаешь, достойно ей вниманье окажу?
Будь моя воля, в ресторан её б позвал."
Те дни мгновеньем пролетели.
Настал последний вечер года.
Роман взволнован, по сугробам сквозь метели,
Легко идет, в душе с любовным гнетом.
Вот наконец мальчишка до возлюбленной добрался.
Перед его глазами дом из дорогого кирпича.
Собрался духом и не громко постучался.
Хозяйка отворила. Шаль голубая на плечах.
Роман опешил, Машу он такой ещё не видел.
Слетела шаль, и обнажились плечи.
Он за молчанье в тот момент себя возненавидел.
Всегда был мастер слова, но сейчас не слышно речи.
Кроме Романа не пришел пока никто.
Хозяйка в залу повела, и скромно улыбалась.
И вроде, разговор пошел про это, и про то,
Роман волос её коснулся и она не упиралась.
"-Ты дома, Маш? Гостей еще не приняла?
Мою цепочку здесь, на полке не видала?"
Мать их увидев, изумилась, замерла.
"-Маш, я не говорила, чтоб рабочих ты пускала!
Вот диво-то, с лица красив, да что нам воду с него пить?!
Тебя я в своём доме видеть не желаю!
А ты, красавица, мечтаешь нищей быть?
Запомни, видеть впредь его тебе я запрещаю!"
Мальчишка вспыхнул, покраснел и пулей вылетел из дома.
Он в ту минуту мало, что соображал.
Секундою назад он счастлив был, а теперь сломан.
Как стыдно перед ней! Как оплошал!
Ромка стоял как онемевший на морозе, глядя в одну точку.
И на губах соленою слезою жгло.
Лицо огнем горело, хоть морозной была ночка.
Куда бежать? Позором за версту несло.
Он шёл домой в одной рубашке с шёлка,
Опомнился, а в кулаке браслет зажат.
Зло ухмыльнулся, вспомнил что наплел ей,
Швырнул подарок. Нет пути назад.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...