Чем-то я заболел и метался в горячей постели,
Разговаривал с Богом и плакал в туманном бреду.
И прощенья просил, что бездарно года пролетели,
Что к нему я с грехами, истерзавшими душу, иду.
Было мне перед ним за растраченный дар его стыдно,
Словно, свет лучезарный сливал я безумно во тьму.
Лишь когда перед Богом стоишь, то становится видно,
Что без слова его, не прожить без греха никому.
Я болел и метался весь потный, быть может, неделю,
А душа перед Богом, и катилась в подушку слеза.
Бог молчал, и в молчании долго и строго смотрели
На меня по-отцовски голубые, как небо, глаза.
И, когда мой Господь положил мне на голову руку,
Я почувствовал – стало на сердце легко и светло!
Понял я, что с души он убрал непосильную муку,
Отпустил – я очнулся, за окном уж давно рассвело.
Мы живём, как живётся, как будто, о жизни не знаем,
Что она – это дар, как хрустальный сосуд, вручена!
Мы живительный мёд из него без ума разливаем,
Словно он никогда не покажет нам сухости дна.