Пред юдолью земною склонились берёзы,
Старый тополь рассыпал печаль на траву,
И роняет душа в покаянии слёзы,
И так хочется ей улететь в синеву.
Только знает она: не омылись слезами
Те пороки, которые тяжко гнетут;
И стенает, и мучится под небесами,
И живёт ещё, грешная, кается тут.
Опустилась пред Богом душа на колени
И покоя не может никак не найти:
Рыщут зверем повсюду бесОвские тени
И преградой к спасенью стоят на пути.
Как же хочется ей распрощаться с тоскою,
В Совершенной Любви заблистать чистотой...
Ветер рвёт облака равнодушной рукою,
Клочья старой печали уносит с собой.
Исстрадалась душа, истомилась родная,
Тает медленно, как восковая свеча;
От житейских от бурь изнурилась... больная...
Но как к Богу молитва её горяча!
Плачет утренний дождь, по стеклу растекаясь.
Души в небо взмывают одна за другой,
Достигая в успенье* желанного края...
Только где этот Край, - мы не знаем с тобой.
Покрывает простор полинялая скатерть,
И снежинки на Брачный торопятся Пир.
А молитвы мои, ударяясь о паперть,
Снова с ветром взлетают в Неведомый Мир...
Примечание.
В успенье (церковно-славянское) - в смерти.