Политика руки задрала, визжа,
Да так, что порвался пупок,
Во влаге лагуны лечилась она,
Но вышел отпущенный срок.
А рабство рожденных на бренной земле,
Свободы терновый венец?
Сизифовы ласки познал я в Кремле,
И был бесконечен конец.
Отец на Олимпе, укрыв бородой
Мой дом омофором слов,
Следил, как Сизиф надрывался с душой,
Катил и ронял её вновь.
А Бог все смеялся, укрыв бородой
Мой дом, как киота гроб,
Смотрел, как бил толоконный я лоб,
Блюя большевицкой брехнёй.