Заметки о Мастере и Маргарите. В фиолетовом цвете

Елена Котелевская
      Продолжение. См.начало: "Тот же рыцарь, но в тёмно-фиолетовом"
      http://www.stihi.ru/2017/12/11/4874, а также предшествующие заметки.

      На заключительных страницах романа Булгаков срывает с персонажей воландовой свиты сатирические, балаганно-цирковые маски и являет, наконец, их истинные обличья. Допустим, что когда писатель превращает Коровьева-Фагота в рыцаря и указывает на цвет его одеяния – «тёмно-фиолетовый», он имеет виду Бертрана де Борна и только. Но тогда возникает вопрос –  какой в этом смысл с точки зрения философии романа?  Что даёт отождествление одного из «слуг Дьявола» со средневековым рыцарем? По сути дела ничего. Совсем другое дело, когда за де Борном мы обнаруживаем Александра Блока – великого представителя Серебряного века, поэта – символиста, философа и мистика. И вот тут-то тёмно-фиолетовый цвет обретает действительно существенную значимость, причём, сам по себе.   
      У поэтов-символистов, как известно, было вообще особое отношение к цветам. Вот что об этом говорил Андрей Белый: «Пусть не думают, что цвета, которыми мы, символисты, пользуемся, суть вульгарные краска маляров, грубые цвета спектра или тупые цвета художников вроде К.Маковского.... Цветами мы можем характеризовать самые сложные психологические состояния. Одно настроение можно представить лазурью с розово-золотыми оттенками, другое – цветом серым с лилово-зелёными отсветами, третье – чёрным цветом с жёлтыми и рыжими пятнами. Тёмно-лилвый цвет и чёрный отражают мир катастроф, душевных надломов, смертельных растлений. Падений в бездну, самосжигание, сатанизм, сумасшествие, удушение Астартой. С помощью цветов, их соединений, их оттенков неизрекаемое и неизречённое становится показанным, запечатленным. Мы, символисты, умеем цветами сказать о Вечности, Безвременности, Закате Души, Зове Зари, Напоре Этики, Душевной Тени, Страхе Ночи, Мире Неуловимых Шёпотов, Неслышных Поступей».
      Уже из этой тирады Белого видно, что фиолетовый цвет в палитре символистов занимал первостепенное место и что относились они к этому цвету с необыкновенным пристрастием. Фиолетовый  традиционно символизировал демоническое, дьявольское начало (в том числе и в западно- европейской литературной традиции) и разделяя эту традицию, они усматривали в нём прямую (негативную) противоположность свой излюбленной  лазури. Но если Белому была свойственна однозначно «антифиолетовая реакция» (по определению Н.Вадентинова), то взаимоотношения Блока с фиолетовым были намного более сложными. В этой связи Белый вспоминал:
     «Блок с волнением сообщи мне, как много он узнал от вживания в едко пахнувший, тёмно-фиолетовый оттенок.
      - Что такое фиолетовый цвет – и Блок посмотрел на меня испытующе.
     Я же смутился. У меня  доминировали три цвета: белый, лазурный, пурпурный. Соединение этих цветов, по-моему, рисовало мистический треугольник – Лик Христа (сразу вспоминался бриллиантовый треугольник на внутренней стороне портсигара Воланда, сверкнувший белым и синим. Е.Ш.) В оттенке, пленившем Блока, - величайший соблазн, удаляющий от Лика Христа.
     Пока Блок тихо, взволнованно пересказывал мне восприятие этого тёмно-лилового цвета, я чувствовал себя нехорошо. Точно поставили в комнату углей жаровню, угар и почувствовал, то угар Люцифера».
     То, что имеет в виду здесь Белый, говоря о соблазне Блока фиолетовым цветом (в другом месте он более прямо скажет о похождениях Блока в «сумраке фиолетового цвета»), касалось фактов личной жизни великого поэта. Нет необходимости здесь входить в подробности. Ограничимся констатацией, что и она, личная жизнь Блока (не являвшаяся тайной для современников), так или иначе, была связана с тёмной  символикой фиолетового цвета. 
    Однако в контексте романа «Мастер и Маргарита» гораздо важнее другое – то, как эта символика «проигрывалась» в идеях и философских представлениях Блока. Поэтому обратимся к его стихам. Читаем:

Фиолетовый запад гнетет,
Как пожатье десницы свинцовой.
Мы летим неизменно вперед -
Исполнители воли суровой.

Нас немного. Все в дымных плащах.
Брыжжут искры и блещут кольчуги.
Поднимаем на севере прах,
Оставляем лазурность на юге.

Ставим троны иным временам -
Кто воссядет на темные троны?
Каждый душу разбил пополам
И поставил двойные законы.

Никому не известен конец.
И смятенье сменяет веселье.
Нам открылось в гаданьи: мертвец
Впереди рассекает ущелье.
 
 14 мая 1904

      Не правда ли что-то напоминает эта картина летящих в ночи всадников в дымных плащах, «исполнителей воли суровой»? А если посмотреть на дату, стоящую под этим стихотворением….
               
                Продолжение следует.