Снова ловишь в витринах взгляды,
в прохожих - сходство
даже если не можешь
(не хочешь) себе признать,
и берет свое
привычное донкихотство,
твой любимый способ
по ней не сходить с ума:
закрывать глаза
после битвы с десятком мельниц,
падать в сон
с такой пугающей высоты...
И выныривать
в новый
спасительный
понедельник,
пресноватый, пустой -
будто чай, что давно остыл.
Снова ловишь себя на том,
что она смеялась,
что любила смеяться,
что смех ее так сиял...
Что легко заставляла дышать тебя
в ритме танца -
обнаженного танго
меж скомканных одеял,
что читала тебя,
неприлично и вслух,
подстрочно,
что касалась такого,
что будет теперь саднить:
междометий,
пробелов,
абзацев
и многоточий,
извлекая тебя на свет
из любой брони,
из любого болота,
из всякой твоей темницы,
омывая ссадины
солью семи морей.
Ну конечно,
она не умеет тебе не сниться.
Точно так же,
как ты не умеешь
не сниться ей.