Серый холод, густой, как кисель,
Пробирает, гнетёт, запрещает
Покидать этим утром постель;
Принесите сюда мне чая.
Только некому, я одинок,
Ни родных, ни друзей, даже бабы
За всю жизнь завести я не смог.
Эх, исправить судьбу мою кабы.
Только поздно, слишком я стар,
Слишком много морщин, мало силы.
Думал я: одиночество – дар,
Что за бред, для кого-то рвать жилы.
Что теперь? Под проклятьем зимы
Стонут чувства, сметенные ветром.
Внутри тела, внутри как тюрьмы,
Я дрожу, не спасают и гетры.
Как огромный младенец ползу,
Потому что нет силы в коленях.
Я – ненужная кладь на возу,
А вокруг собираются тени.
Тени прошлого, что не сбылось,
От чего я, смеясь, отказался.
Ничего… Где-то здесь моя трость.
Доползу кривоватым галсом.
*****
Разбудил меня собственный крик!
Я умею ходить, даже бегать.
Тает в зеркале дряхлый старик,
Не седой я пока, только пегий.
Но по-прежнему я одинок.
Ни родных, ни друзей, ни собаки.
Вместо света, в душе вечный смог,
И пусть даже засвищут все раки,
Не появится отблеск любви,
Потому что любить не хочу я.
Пустота лишь, моя визави,
Скалит зубы, добычу почуя.
Поперёк общепринятых норм,
Странен путь мой (монаха? джедая?).
Нет, не стар я пока что, но,
Серый холод меня поджидает.
Вон он, там, уже за окном.