Я оказался невольным свидетелем трагических событий, связанных и с событиями в Карабахе, и со Спитакским землетрясением, поразившим Армению 7 декабря 1988 года.
В 1988 году набирал обороты межнациональный конфликт между Азербайджаном и Арменией в связи с положением в Карабахе. Автономная область, входившая в состав Азербайджанской ССР, почти на 75 процентов состояла из армян. Карабахские армяне всё более настойчиво требовали воссоединения с Арменией. Был образован Карабахский комитет, который возглавил эту борьбу. Полилась кровь. Многие помнят события в Сумгаите.
В феврале в Ереване прошли массовые демонстрации с требованием присоединить Карабах к Армении. В сентябре 1988 года с руководителями Карабахского комитета встретился М.С.Горбачёв. Переговоры зашли в тупик. Обстановка накалялась. В ноябре в Армении было введено чрезвычайное положение. Ввели войска.
Телевидение, радио и газеты обеих республик разжигали взаимную ненависть. В этих условиях по указанию Совета Министров СССР от Министерство печати в Ереван и Баку были направлены две группы работников, одну из которых возглавлял я. Нам были даны чрезвычайные полномочия по прекращению публикации дестабилизирующих обстановку материалов.
В середине ноября я вылетел в Ереван. Буквально в день прибытия по моему указанию были сняты ряд материалов из центральной республиканской газеты. При этом женщина, выпускающий редактор газеты, заплакала от возмущения от такой, по её мнению, несправедливости, показав бакинские издания, содержащие грубейшие антиармянские материалы. Я сообщил ей, что аналогичной цензуре отныне будут подвергаться и все издания, выходящие в Баку.
Постепенно, путём разъяснений и цензуры обстановку в прессе удалось стабилизировать. Жёсткой цензуре подвергались все центральные издания, выходящие в Ереване, включая органы ЦК компартии Армении. Некоторые издания, особенно молодёжные, запрещались целиком, поскольку сплошь состояли из грубейших материалов, направленных на разжигание межнациональной розни.
7 декабря на совещании в ЦК республики рассматривался вопрос, как говорится ,о текущем моменте. С утра из гостиницы я позвонил поздравить маму с днём рождения и к 10 00 отправился на совещание. Выступления шли в обычном режиме и вдруг зал заседаний в 10 41 затрясло. Все вскочили со своих мест. Через минуту заседание продолжилось, но в 10 43 раздались повторные толчки. Заседание закрыли.
В Ереване сила землетрясения достигала около 6 баллов ,а в Спитаке -около 10. Во многих районах разрушения достигали ужасных размеров. Пострадали более 20 городов и 300 сёл. Погибло не менее 25 тысяч человек, Свыше 100 тысяч стали инвалидами. Председатель Совмина СССР Н.И.Рыжков, прилетевший в Ереван уже 08 декабря, пробыл в Армении более двух месяцев и принял боль и трагедию Армении не только как руководитель, но и как человек. Он объезжал пострадавшие районы на автобусе Икарус, сидя справа на первом кресле. На втором Икарусе ехали журналисты и другие сопровождавшие. Вместе с ними мне удалось побывать в Спитаке. Город был разрушен полностью. Там и тут были огромные трещины, а один из заводов целиком ушёл под землю на несколько метров.
М.С.Горбачев, находившийся с визитом в США, не прервал визит и посетил Ереван только 12 декабря, когда опасность повторных толчков миновала.
В Ленинакан я летал на самолёте. На город нельзя было смотреть без содрогания. Многоэтажные дома превратились в руины. Около домов высились штабеля из гробов. В школах в минуты землетрясения шли занятия, поэтому погибло много детей. Некоторые дети, испугавшись, успели выпрыгнуть из окон в перерыве между толчками и остались живы. Ленинакан (сейчас - Гюмри) можно сравнить с разрушенными городами после бомбардировок и обстрелов.
Националисты вели нападки на власть. Поползли слухи, что землетрясение специально вызвали Кремлёвские власти, взорвав ядерный заряд на территории Турции. Устное "Армянское радио" (многие ещё помнят его опусы) было прообразом интернета. Армения остро нуждалась в донорской крови. Первыми прислали такую кровь из Баку, но это вызвало такой протест армян, что её вернули в полном объёме в Азербайджан.
В этой обстановке огромную стабилизирующую роль сыграл Католикос всех армян Вазген 2-й (130-й по счёту глава Армянской григорианской церкви),который выступал на митингах, по телевидению, опровергая дикие слухи, раскачивающие обстановку в сложнейших для Армении условиях. Я убедился в этом лично. Один из молодёжных журналов, с руководством которого у меня сложились сложные служебные отношения, поскольку я не разрешил им печатать несколько крайне радикальных статей, неожиданно пригласило меня на встречу с Каталикосом.
Мы приехали в Эчмиадзин, где расположена его резиденция. На фоне крайне сдержанного интерьера меня поразили содержимое двух огромных сейфов, в которых находились подарки Католикоса Вазгена -2 армянскому народу (а не наоборот).В одном был герб Армении(с горой Арарат, которая сейчас находится на территории современной Турции, но когда-то была на территории "Великой Армении),в другом - армянский алфавит, причём буквы были выполнены из золота, бриллиантов и других драгоценных камней. Красота необыкновенная.
Сам Вазген-2,напротив,был в скромном традиционном одеянии армянских монахов. Работники журнала при встрече с Католикосом вставали на колено и целовали ему руку. Руководящий сотрудник Минпечати Армении, сопровождавший нас, успокоил меня, сказав, что нам достаточно ограничиться рукопожатием. Главный редактор журнала задавал Католикосу вопросы, в том числе и о взаимоотношениях с Москвой, на которые он отвечал настолько убедительно, что мой армянский коллега с удовлетворением заметил: я бы назначил Вазгена-2 первым секретарём ЦК компартии.
Улетел я из Еревана 13 января, накануне дня рождения. На смену нам прилетела новая группа. Ротация наших работников продолжалась ещё несколько месяцев.