Ласкает бабье лето край таёжный,
поспел кедровый в изобилии орех.
Неплохо им разжиться нынче можно.
Нам, не ленивым, привалил успех.
Уже мы три мешка сложили в лодку,
у берега что в речке, за бугром.
И вот ещё одну закончив ходку,
назад шагаем бодро вчетвером.
Нет гнуса, и тайга казалась раем,
полны добычей наши рюкзаки.
Идём, подруг шутливо задираем,
и мысли беззаботны и легки.
Не знаем, где беда таится наша,
грядущее упрятано во мрак.
И тут вдруг впереди идущий Саша
подал мне, замерев, тревожный знак.
Да, не шучу, был взгляд его тревожен!
Глаза насторожились, я гляжу.
Тайга! И вмиг став осторожен,
к приятелю тихонько подхожу.
Как замороженный, тут замер я на месте,
и сердце холода сковала медь.
Снимаю осторожненько винчестер...
Мешок с орешками распотрошил медведь!
Довольно чавкает, бесстыжая скотина!
Тот разодрал, что ближе, на корме.
В себе нахально видит господина.
Но убивать его из-за орешков мне?
У нас с Сашком пропала сразу смелость.
Зазря не можем зверя убивать.
Ну, ситуация! И что, скажите, делать?
Опасно в воздух, просто так, стрелять!
А вдруг набросится? Невыносим и звонок,
хлестнув, как плетью, больно по ушам,
раздался тут истошный визг девчонок.
Эх, рты бы завязать, чертовки, вам!
Понзительны подружек наших глотки!
Поднялся враз Хозяин на дыбы,
и плюх из опрокинувшейся лодки!
Всё в воду с ним. Припасы и грибы.
Патроны, чай, а главное, орехи.
А он на берег, и в кусты, нахал!
Спасибо, дядя Миша, за помехи!
Что ты тайги хозяин, показал!
Но вот, выходит, даже он боится,
не в силах эту музыку терпеть!
Когда визжат испуганно девицы,
от страха убегает и медведь!