Работа написана в соавторстве с Юрием Митченко (он выступил в роли Графина).
(Перед вами обрывок пьесы, найденный в старых бумагах на складе антикварной посудной лавки, без обложки, на первой сохранившейся странице просматривается надпись «Действие XLVIII»)
Графин (осторожно склоняясь к Рюмке):
Хоть и в смущении немножко,
Что весь стеклянный я такой,
Но Ваша стройненькая ножка
Давно тревожит мой покой.
Рюмка (конфузливо позвякивая изящной юбочкой о крышку стола):
Я чувства в вас не угадала,
Хоть мы знакомы с давних пор!
Когда взяло оно начало?
Я помню давний разговор
Лежащей рядом тощей Вилки,
С солёным старым Огурцом,
Что глаз горел Ваш чувством пылким
Ко мне, на празднике одном.
Графин (тяжело вздыхает и поправляет шляпку):
Вам, Рюмка, даже не приснится,
Что я храню на самом дне,
И сколько ревности таится
В моей хрустальной глубине.
Ведь так настырно и упорно
Так много вечеров подряд
Меня берут всегда за горло
А Вас за ножку норовят.
И плохо спится мне ночами,
Когда я вижу всякий раз,
Как тот пыхтящий толстый Чайник
Вовсю таращится на Вас.
Поверьте мне – я Вас достоин:
Как самый бравый офицер.
Хоть полон я, но очень стоек
(Не то, что ветреник Фужер!)
Рюмка (подкатывает глазки и томно вздыхает):
Фужер! О нём, прошу ни слова!
Такой галантный кавалер!
На ножке поясок лиловый…
Ах, не сердитесь, что за нерв?
Дышите, право же, дышите!
Да он троюродный мне брат,
Нет между нами страсти нитей,
К тому же он почти женат!
А Чайник – дядя мне по бабке…
Ну, успокоились? Аминь!
Но отчего-то стало зябко...
Вот, что Вы сделали, Графин!
Графин (приподнимая шляпку):
Хоть я заполнен лишь на треть,
Но я сумею Вас согреть.
Я угощу Вас коньяком
(Не то, что Чайник, – кипятком).
Рюмка (согреваясь, с улыбкой):
Да, кипяток, пожалуй, слишком!
А Вы, я вижу, шалунишка!
Спасая будто от простуды,
Кружите барышне рассудок.
А я слаба и легковерна,
Почти наивна и добра.
Кувшин вот сватался вчера,
Утра в полпятого примерно…
Графин (нравоучительно сверкнув всеми гранями):
Другую надобно жену
Тому простому Кувшину.
Поверьте мне, он не для Вас -
Его удел - компот и квас.
Рюмка (задумчиво):
Компот был сладок, ароматен.
Так что ж, скажите, отказать мне?
Графин (хмуро):
У Вас, у женщин, есть такие свойства:
Всё променять готовы на компот!
Нет, у меня от нервного расстройства
Снижается... (озадаченно замолкает, косится на будку суфлёра)
Суфлёр: оксид свинца...
Графин:
вот-вот!
Считаю я согласие ошибкой:
Какая же из Вас ему жена? -
Вы ж называться станете Кувшинкой,
Коль станете супругой Кувшина!
Рюмка (краснея):
Ну, хорошо. Послушаюсь совета.
В девицах задержаться не страшась.
Я лишь боюсь влюбиться безответно…
Да я уже, похоже, увлеклась.
(Далее несколько страниц отсутствуют).
Действие LXIV.
(На сцене многолюдно (точнее – многопосудно), все беспорядочно прогуливаются, но больше всего собираются около Рюмки)
Графин (сорвав с себя шляпку и в сердцах бросив её на пол):
Я совсем от ревности зачах,
Те напасти набрели откуда? -
Там, где Рюмка в солнечных лучах,
Сразу вся сбегается посуда.
Рюмка (удивлённо глядя на Графин):
Просто в лавке света маловато,
В этом я ничуть не виновата.
(Далее страница оторвана и не хватает ещё нескольких)
Графин (почти вне себя):
Зол я (приглушите микрофон:
Рявкну так, что звякнут все некстати):
Что здесь этот делает Сифон,
Газ-водою брызгая на скатерть?
Рюмка (смотрит в пол, уже не понимая, обижается она или надеется):
Где же Ваше нежное вино,
Мягкий аромат поступков, мыслей,
То, что завораживать должно?
Впрочем, я готова и на виски…
Графин (решительно):
Все молчите, пусть затихнет шум,
Пусть меня удача не покинет,
Знайте все, что Рюмку я прошу,
Наконец-то стать моей Графиней!
(На этом повествование обрывается. Из доходящих до нас слухов, по одной версии Рюмка треснула во время одной из ссор с Графином по причине ревности мужа, по другой их продали в разные руки, и на этом их любовь закончилась, оставив в их хрупких сердцах болезненные микротрещины. Нам бы хотелось, чтобы Графин и Графиня прожили долго и счастливо и разбились в один день.
Нашедших недостающие части этого уникального произведения просим прислать их на адрес издателей, так как крупнейшие театры Москвы и Парижа с нетерпением ждут возможности постановки этого произведения, а лучшие образцы декоративной стеклотары готовы сыграть на сцене запоминающиеся образы Рюмки и Графина.
С надеждой – издатели.)