Ко мне на балкон забегают частенько поэты
влюблённые в Ялту, – в пейзажи, события, даты;
в их строчках горят фантастичные, яро, рассветы
и тлеют в горах фантастичные, ало, закаты.
Я их понимаю, я сам из их дружной когорты,
спешат они жить, ну не бить же поэтам баклуши,
и образы Крыма, ликующей кровью аорты,
тела нам питают и вечно голодные души.
Духовная сытость – удел для поэта фатальный,
и он не для нас, потому что нам вечно неймётся:
когда в феврале вдруг запахнет весною миндально,
чьё сердце щемяще и сладостно здесь не забьётся.
Про звёздные ливни, про пляжи, про август цветущий,
про отдых, любимых, про мифы туристского лета:
поэзии музы, как боги, они вездесущи,
но в Ялте они по-особому любят поэтов.
А блоковский образ поэта с надменной улыбкой
здесь просто немыслим, примите такое известье:
у пирса луна золотою колышется рыбкой
и звёздной икрою рассыпаны в бухте созвездья.
Зубцами Ай-Петри любуются море и горы,
зима серебрит их, ласкает их знойное лето.
Поэты, влюблённые в свой изумительный город,
я чувствую сердцем, – отличные это поэты.
Я всех их люблю, я ведь сам из их дружной когорты,
и город любимый давно мной приравнен к Отчизне.
А беды и горести? Что же, пошлём-ка их к чёрту!
Не главное это, – чего не случается в жизни.