Великий князь Киевский
Общий сбор дружин начали,
Как решения принял,
Не в Москве, как обещали …
Он решение поменял.
В Суздаль ехать, там собраться.
Путь до Киева далёк.
И спокойно разобраться
В том, о чём и невдомёк.
Например. Нужна ли кузня?
Нужен ли в пути кузнец?
Даже если ноша грузна,
Он в дружине швец и жнец.
Заменить коню подкову,
Наточить, как бритва, меч,
Обновить кольчугу, к слову,
Или шлем, чтоб был до плеч.
А фураж, овёс для корма,
Да и ратников кормить …
Чтобы стало это норма,
Надо всем руководить.
Исполнять роль интенданта
Надо очень смелым быть.
Юрий взял, как адъютанта,
Мишку, всё ж сумел открыть.
Как отец, был смел и честный.
Кузнецом, правда, не стал,
Но задира был известный
От побоев не страдал.
Кузнецом пошёл Никитка,
Опыт вроде приобрёл.
Что Степашки сын – визитка.
В деле весь талант расцвёл.
Сидя вечером в светёлке,
Начал вспоминать, как жил.
Анну вспомнил, как о долге,
Случай гибель «одолжил».
Половчанка и княгиня
Красотой была – огонь.
Хоть и Анна, это имя,
Ей, как смерду резвый конь.
А её в табун тянуло,
Не в кошару для овец.
Всё родное здесь тонуло …
Хан толкнул, её отец.
В стойле просто отдыхала …
Юрий ей не возражал.
А в галопе воплощала
Дух, который и пугал.
В детстве с луком обращаться
Нукер хана научил.
Могла ловко защищаться
И стрелять тоже учил.
Уже взрослой влёт стреляла
Дроф, казарок и чирков.
Кабанов в степи гоняла,
Удивляя мужиков.
Всё случилось на охоте.
В гуще терна и дубков
Целый выводок в дремоте
Пребывал, да и каков! …
Кабаниха с центнер весом,
С ней штук десять кабанят.
Там в тенёчке под навесом,
Пока жарко, мирно спят.
И вот Анна их подняла.
Кабанихе, выбив глаз,
На копьё, как надевала,
Малышей за разом раз.
Ей и слуги помогали,
Это был уже азарт.
Те визжали, нападали …
Для охотника, как фарт.
Кабаниха в диком визге
Детям силилась помочь.
Бесполезно, крови брызги
Вызывали только злость.
И она тогда на Анну,
Но конь лихо уходил.
Как игра, прыжок – отпряну,
Анну просто заводил.
Вот добит уже последний
И уложен, как трофей.
Анна к мамке, риск был средний,
Но немного поострей.
И копьё в горб кабанихе
Впилось. Это был конфуз.
И при всей неразберихе
Анне стал смертельный груз.
Дело в том, что горб кабаний
Им он вроде бы, как щит.
В сердце бьют без колебаний
Или в череп – мозг трещит.
Да ещё, как специально,
Наконечник в нём застрял.
Обломился идеально,
Словно кто нарошно снял.
Глаз в крови, в горбу «заноза» …
Кабаниха на таран.
Тут не надо и прогноза,
Конь был свален, как баран.
Анне ногу придавило,
Не смогла подняться, встать.
Но свинья, не тут-то было,
Начала её топтать.
Прокусила сразу горло,
Стала рвать живую плоть.
И у слуг дыхание спёрло,
Шок не в силах побороть.
Хоть свинью тут же убили,
Но княгиню не вернёшь.
Все жалели, просто выли …
Но судьбу не изберёшь.
Жизнь прожита не напрасно.
Жизнь дала двум дочерям.
Пять сынов её прекрасно
Дополняли род князьям.
Юрий Анну помнил долго,
Но жениться всё ж пришлось.
Жизнь свою связал надолго,
С кем не просто так жилось.
Так случилось, что взял в жёны
Императорскую дочь.
Связи предками сплетёны,
Константин был и не прочь.
Византийская принцесса
Лена – Ольгой стали звать.
Взяла роль противовеса,
Даже в чём-то возражать.
Далеко была не Анна,
В ней сидел аристократ.
Образована, гуманна …
И не каждый ей собрат.
В первый год она мечтала
Видеть снова свой Царьград..
Русский лес пугал сначала,
Всё боялась там засад.
Юрий очень деликатно
Все капризы отводил.
Повторял неоднократно:
- «Всё притрётся» - и просил:
- «Ты с людьми будь добродушней
И тогда быстрей поймёшь -
Нет нигде людей радушней,
С ними ты не пропадёшь».
Ольга, хоть и постепенно,
Стала к быту привыкать.
В добром смысле, несомненно,
Даже в мелочи вникать.
Полюбила вышивание,
Сама делала эскиз.
Это стало начинание
Контролировать каприз.
Очень нравилось по шёлку
Золотую нитку вить.
И тогда всё не без толку,
Есть за что узор ценить.
А на бархате букеты
Оживали каждый раз.
Юрий знал её секреты,
Но они не напоказ.
А ещё любила книги,
Это был её конёк.
С детства были не вериги,
А к познанию огонёк.
Кроме греческого знала
И армянский, и латынь.
Русский тоже понимала,
Как язык её святынь.
На Руси дела иные,
Ей бы общность отстоять
Книги Ольге с Византии
Продолжали поставлять.
Мимо Киева шли к Ольге,
Присылал сам Патриарх.
Дело вовсе здесь не в долге,
Знал – отец её монарх.
Юрий тоже пристрастился,
Хоть читать и он любил.
Множить редкие стремился,
Тут для Ольги час пробил.
Она долгими часами
На пергамент каждый знак
Выводила под свечами,
Словно в этом знаке маг.
Книги в кожу зашивала.
Как редчайший экземпляр
Их в палату отдавала …
Книгам это, как футляр.
Всё тепло воспоминаний
Ольгой лично прерван был.
- «Ты светёлку для свиданий
Местом сделал. Не забыл?
Святослав к тебе приехал,
Он внизу тебя и ждёт».
- «Не забыл. Долгонько ехал,
Пусть сюда ко мне идёт».
Вскоре Святослав поднялся.
Вслед и слуги стол накрыть.
К разговору дополнялся,
Способ так разговорить.
- «Сообщить хотел мне что-то?» -
Юрий взял бокал с вином:
- «То, что в Киеве болото
Знаю. Есть что о другом?
Пей вино, оно не злое,
Нет желания напоить.
Для души оно, … живое …
Даст способность говорить».
Святослав отпил немного …
- «Помнишь в Киев свой визит?»
- «Ну, а как же! С молодого
Слово взял, что прекратит».
- «Из вонючего поруба
Он меня не отпустил.
Хоть ты и просил, как друга,
Отпустить. Он так решил.
Я бежал дождливой ночью,
Сам Господь мне помогал.
Гридь открыл и я воочью
Был на воле, чтоб ты знал.
Мало. Он послал погоню.
Всё обшарили кругом.
Я подобен был изгою,
Без надежд увидеть дом.
Его преданный Радила
Всё прошёл: Смоленск, Рязань …
А меня судьба водила
Там где явно глухомань».
- «Почему в Москве мне сразу
Обо всём не рассказал?»
- «Ты ж не дал закончить фразу,
Я тебе не всё сказал».
Святослав отпил с бокала,
Молча, взял деликатес,
Сочень суздальский – услада,
Земляника пик чудес.
- «И в такое время года …
Словно только что собрал.
Да-а-а … такого огорода,
Ни один монарх не знал» -
Было сказано без лести,
Святослав и не умел.
И продолжил: «Дело чести
Сохранить мне свой удел.
Изяслав тебя боится?
Не в отца пошёл племяш.
Он отцом своим гордится
Так для виду, камуфляж.
Другом стал вдруг князь смоленский».
- «Ростислав его же брат …»
- «Да! Он князь не ополченский …
Вдруг союз разоблачат.
Он же тоже сын Мстислава,
Твой племянник, наконец.
А пойдёт дурная слава?
Брат на брата … и конец.
И Рязань за Изяслава …».
- «Там же Глеб, он мой кузен».
- «Так что ждёт нас всех облава,
Пышным почестям взамен».
- «Это очень достоверно?»
- «Как и то, что ты мужик».
- «Если так, то очень скверно,
Не попрёмся напрямик.
Кровь пролить я не позволю,
Не тому учил отец.
Я быстрей его уволю …
Распоясался юнец».
План, который намечался,
Юрий полностью сменил.
Он во многом отличался,
Сыновей объединил.
Ростислава и Андрея
Он отправил на Рязань.
Суздаль с юга, не робея,
Перекрыть, не лезти в брань.
А в то время воеводой
Там Микола Сбыгнев был.
Он в Галиции методой
Очень действенным прослыл.
И вот Юрий дал задание
Третью рать к весне собрать.
И Шимоновича знание,
Хоть и старый, уважать.
С этой ратью он к Смоленску
Сам решил, как князь, сходить.
Без внимания к степенству
С племяшом поговорить.
Ростислав ему такой же,
Как и сам Великий князь.
По отцу ему родной же,
Всё же родственная связь.
Святослав, его дружина
Должна в Киев путь держать.
И без шума, есть причина,
За Днепром спокойно ждать.
Получив своё задание,
Каждый стал, готовясь ждать.
Юрий вновь в своё создание,
На Москва реку скакать.
На коней и без раскачки …
С ним и Всеволод, хоть мал.
Не привыкший к быстрой скачке,
Не скулил и не стонал.
В этот раз и Ольга с ними,
Тоже ехала верхом.
Мужики были лихими,
Так что мчались с ветерком.
Прохор встретил, как обычно
И Степашка тоже с ним.
- «Собери людей, я лично
Объявить хочу своим».
И уже толпа ликуя
Собралась, им Юрий люб.
Кто-то крикнул: «Аллилуйя!»
Но он не был себялюб.
- «Кто не даст родне поблажку?!»
- «Наш кузнец! Он, как колдун …».
- «Значит, знаете Степашку?
Он здесь будет мой тиун».
Как табун коней промчался,
Гул людской был добрый знак.
- «Значит, я не просчитался?!»
- «Нет!» - в ответ: «Должно быть так!»
- «А вот это новый зодчий.
Звать, как грека, Симеон.
Он покинул дом свой отчий,
Когда Русь узнал под звон.
Строил церкви, строил храмы.
Наш Димитров строил он.
И в Москве, без всякой драмы,
Будет строить бастион.
На холме его основа.
Боровицким холм зовут?
Лес зимой рубите снова,
Тёс к весне чтоб был весь тут».
Он на даль Замоскворечья
С холма пристально смотрел.
Там беда их ждёт, увечья …
Здесь его будет удел.
За грядой лесов отряды
Изяслава могут ждать.
- «Строить стены – не ограды!
Город надо защищать» -
Говорил он Симеону,
Тот везде был рядом с ним.
Предпочтение поклону
Он отдал, кивнув своим.
- «И скажу, я не лукавя» -
Симеон ему в ответ:
- «Выбрал место князя, славя,
Будет град на сотни лет.
Красоты нигде подобной
Сколько ездил, не видал.
Климат просто бесподобный,
Даже грек облюбовал».
Юрий только улыбнулся:
- «А какой здесь будет торг …
Вниз Рязань!» - он повернулся:
- «А вверх Новгород! Восторг!
Я ж боярам, как уздечку,
Всем накину, будут знать.
И платить. Не Богу свечку,
А казну мне содержать».
Подмигнув княгине Ольге,
Юрий тихо: «Заживё-ё-ём!
А теперь о моём долге,
Вот весной мы и споём».
А весной, как и решили,
Каждый занялся своим.
Юрий с ратью не спешили,
А гонцов послали им.
Ростислав и Глеб не знали
В чём смысл этот дядин акт.
Дяде всё ж, не отказали,
Согласились на контакт.
В деревеньке у Рязани,
На реке с названием Гусь.
Повстречались не для «ради»,
А понять – куда стучусь.
Юрий слово взял, вздыхая:
- «От обиды всё кричит …
Вы потомки Урусбая?!
Мономах, в вас Русь сидит!
Что там, в Киеве творится …
Кто в нём был последний раз?»
- «А чего мне тяготиться …» -
Ростислав не поднял глаз.
- «Там же брат родной, как можно?
И вообще, зачем нам князь?»
- «Жить без князя будет сложно …
Князь – защитник, не таясь» -
Ростислав смотрел куда-то …
- «Ты за этим нас позвал?
Чтобы выяснить про брата?
Ты ж и сам об этом знал.
Он же всех нас здесь моложе.
А когда во власть полез,
Вот и надо было строже …
Брат отца ты, наконец.
Он позвал меня, как младший,
Дядя хочет Киев взять».
- «Это он настолько падший,
Что б такое заявлять?»
- «Вот письмо. Возьми, читайте» -
Ростислав письмо подал:
- «Просит, мол, не убивайте,
Никого я не продал».
Юрий всё прочёл детально:
- «Брат ваш явно заболел.
Это ж «чёртики» буквально …»
Глеб от страха побледнел.
- «Он и мне писал про это,
Что ты дядьки сторонись.
Зашибёт и песня спета,
А на кличь мой отзовись».
- «Да-а-а … теперь мне всё понятно,
Кто-то хочет нас столкнуть.
Русь свалить. Глаголю внятно?
Разобраться, вот в чём суть.
Я же в Киев специально
В тот год прибыл, чтоб сказать,
Что он действует нахально,
Власть нельзя вот так вот брать.
Есть «Лествичная система»,
Ввёл Великий Святослав.
Триста лет прошло и схема
Была слажена, как сплав.
Святослав писал в Указе:
- «Нарушителя казнить!»
И династия, как в сказе,
Продолжает Русь творить.
Чтобы вам было понятно,
Это, как власть передать.
Только старший может внятно
Заявить, кому отдать.
Не прибегнул я к лукавству,
Мог тогда арестовать.
Но не стал к самоуправству
В тот момент я прибегать.
Но сказал, чтоб чтил законы
И дух предков уважал.
Есть незыблемы каноны,
А он слово не сдержал».
- «Ну, и что теперь нам делать?» -
Оба князя впали в транс.
- «Выход есть, всё надо сделать,
Чтобы дать последний шанс».
Отойдя от потрясений,
Ростислав заговорил:
- «Дал нам дядя откровений,
К жизни снова возвратил.
Ведь когда отца не стало,
Ты же должен сесть на трон.
Население страдало,
Я запомнил этот стон.
Изяслав как оказался?
Я ж был старший и молчал …»
- «Тут Саввелий постарался,
Баламутить всех начал.
Тот купец повинен в шуме,
Всё с пожаров началось.
Он сейчас в боярской Думе,
Без него не обошлось».
Глеб опять: «Не понимаю!
А ему что за корысть?
Юрий тут же: «А я знаю!
Будет всех жестоко грызть.
Натравил же вас на дядю,
Чтоб друг друга перебить.
И по думскому обряду
Он на троне. Запретить?
Нет, родные! Будет поздно.
Насмотрелся этих рож.
Беспредел пойдёт, возможно,
Кто от Рюрика, под нож.
Он династией займётся,
Будет всех уничтожать.
И, я знаю, не уймётся …
Остальных в узде держать».
Вдруг поднялись оба брата:
- «Предлагаем вам союз,
Вместе выгнать супостата».
- «К вашей просьбе я склонюсь».
- «Я ещё не близорукий!» -
Ростислав сказал, смеясь:
- «Только Юрий Долгорукий
Будет наш Великий князь»
Как задумано и вышло.
Юрий стал Великий князь.
Изяслав ушёл неслышно,
На Волыни затаясь.