Ресторан на житомирской трассе, в котором Гриша 5 лет подавал клиентам, имел дополнительное меню.
Оскорбить официанта, ударить официанта ладонью по лицу, кулаком или ногой по зад.
Всё имело свою цену, и пользовалась спросом.
Хозяева жизни приезжали сюда на джипах совсем не за этим и дополнительное брали не часто, но случись такое, щедро платили, не глядя в цену.
Синяки проходили быстро, а оскорбить Гришу, не каждому дано.
Мы познакомились в московском кафе.
Официант Гриша говорит на русском и украинском языке одновременно, не осознавая своего удивительного двуязычия.
Любое предложение Гриши включает одно-два украинских слова.
«Замисть супа сегодня бульон, – говорит или, – Спасибо великэ» за чаевые.
Я так не умею и заговорил с ним на украинском. Гриша отвечал на родном, то есть на двух языках сразу.
Эта смесь языков и есть его язык. Никакого другого он не знает.
Гриша из-под Полтавы.
«Как на украинском поднос?», – спросил я. Гриша держал в руке пустой поднос.
Не секунду задумавшись, Гриша спросил в ответ: «А зачем мне это знать?»
Я не смог объяснить и Гриша несколько повысил голос: «Меня не научили. Как учили, так я и говорю». Сказал резко и с вызовом.
До революции у Гриши была девушка, собирал на квартиру.
Когда хозяева жизни передрались за право вести Гришу по житомирской трассе к светлому будущему, его жизнь пошатнулась, а надежды рухнули.
Снимая квартиру в Москве, не разгуляешься.
К тому же попробуй ты в Москве ударь официанта – ста долларами не отделаешься, поэтому никто и не рискует.
Здесь никому нет дела до того, что синяки проходят быстро, а оскорбить Гришу, не каждому дано.