(предыдущий первый фрагмент «За ею загубленных казни достойна. Миледи»
из главы «Казнь миледи» романа «Миледи и все, все, все»
http://www.stihi.ru/2017/12/01/8656)
...Трусливым вняв, мир не померк от смелых,
что миру задают всегда восход...
...Жизнь числится, увы, не в рекордсменах
на фоне Смерти, не имея льгот.
Со Смертью Жизнь успешна ли в разменах?
Каким бы страшным не был гиблый год,
расплывчато очерчены в размерах
и Жизнь, и Смерть, взаимный их бойкот.
Наш мир не состоится без лазеек
из Смерти к Жизни и наоборот.
Трясина – атрибут не всех болот?
Для конченых злодеев и злодеек
Жизнь – ненадёжный, временный оплот.
И всяк в ней угодил в свой переплёт...
...Жизнь вне любви достойна ль слов подробных?
Банальность не рассчитана на стресс.
Вот с жизнью разлучать себе подобных –
такое вызывает интерес
столь острый, что и жутко нездоровый.
Неважно, акт кровавый иль бескровный,
а жертвы агрессивны иль скромны.
Влиятельная ли тут сфера – мы?..
...На свете негодяев много подлых.
С их помыслами разве все равны?
Есть тяга убивать за честь страны.
Есть злоба обезумевших голодных...
А если месть со стороны родни?..
К убийству ли взывать – уста даны?!
К убийству вне позывов благородных
уместно рваться лишь от сатаны...
...По зову ли Души иль нормам чести,
приятно представлять себе в уме
подробные детали близкой мести.
До логова миледи при луне
деревню за деревней вдоль околиц
прошла их кавалькада на рысях.
Средь них был непонятный незнакомец:
хмур, безответен и не при усах.
Не видит ведьма, как несёт судьбою
ей на погибель мстителей стремглав.
Дракон, что поспешал к ней – многоглав.
Не будет скоро от гостей отбою.
Гроза на полпути застала их:
гасконца ливнем бьёт без церемоний,
студя горячий лоб, а остальных
пугает, оглушая треском молний.
…Поник уж даже самый крепкий конь –
по вязкой грязи что-то не рысится.
Но выставлено наконец на кон
уничтоженье логова лисицы.
От домика поднялся и – трюх-трюх –
пошёл Базен, не смея их окликнуть.
Облава завершалась. Замкнут круг –
осталось в нору хищницы проникнуть.
На прокурорский пост граф заступил,
не вызвав этим у своих протеста.
Заранее Атос прикинул место,
где скоро зададут воронам пир.
У самой речки Лис, в дому без ставен,
сидела в одиночестве лиса,
не зная, что пора вороньим стаям
слетаться, заслоняя небеса.
Взять штурмом хутор легче, чем таверну.
Окрестность тут гуляками бедна.
Миледи в доме, видимо, одна.
Сперва Атос хотел бодаться с дверью,
но встал у освещённого окна
и плотоядно, по причине веской,
уставился в просвет над занавеской.
Не танцем ли каминного огня
задумчиво любуется миледи?
Граф надавил на раму – звон стекла.
В своеобразном воинском балете
граф в комнату влетел и со стола
нахально взял чужие пистолеты.
У женщины от пят до головы –
мурашки, дыбом волосы. Увы,
не призрак перед ней. Полуодета,
миледи сразу бросилась к дверям,
но выход перекрыт был д'Артаньяном,
чей вид ещё ужасней был. Двум рьяным
врагам графиня с горем пополам
что противопоставит? – только когти.
Но дама за живот схватилась: – Ох, ты!
Приспичило во двор! Нет сил терпеть!
Гасконец потоптался, как медведь,
но путь не уступил. А тут Атос уж,
которого обратно не отбросишь
на улицу в разбитое окно,
сказал: – Я был доверчив, но давно.
Довольно! Больше лжи не потерплю я!
– Тогда, Атос, позвольте, прямо здесь, –
сказал гасконец, закипая весь, –
на месте сам обманщицу убью я!
– Постой, друг! – упредил его Атос. –
Мы силой правосудия предстанем.
Учил быть справедливыми Христос.
Мы вспомним и о новом, и о старом –
предъявим ведьме всё! Друзья, сюда!
Откроем заседание суда!
Вбежали мушкетёры и лорд Винтер:
– А вот и я! Теперь мы будем квиты.
Миледи отшатнулась: деверь тут!?
Совсем уж положенье безнадёжно,
коль недруги все вместе доведут
судилище до крайности нарочно.
Ей надо нерушимо, как утёс,
стоять и отвергать все обвиненья.
Сплошное, мол, всё недоразуменье.
– Шарлотта Баксон! – прогремел Атос. –
Графиня де Ла Фер и леди Винтер!
Вы вправе защищаться пред судом.
Ваш выход, д'Артаньян, а мы пойдём
за вами.
Пот со лба гасконец вытер,
сказав: – Я обвиняю, как и все,
преступницу в смертельном отравленье
Констанции, – он всхлипнул, – Бонасье.
А так же добавляю в обвиненье
попытку отравления меня.
За ней смерть человека, на чьём месте
был должен оказаться в тот раз я.
Напомню так же, что из чувства мести,
злодейка подстрекала заколоть
моей рукою некого де Варда.
Помиловать её для всех чревато.
Пора уж разделить нам её плоть
и душу её чёрную навечно.
Лишь после её смерти, господа,
мы сможем без малейшего пятна
на совести вновь жить, дышать беспечно.
Счёт пулям не веду, но неужель
забуду, как ко мне под Ла-Рошель
убийц мерзавка эта подослала!?
От пули в спину вот была б мне слава!
Мне чудом не пришла тогда хана.
Не будучи со мною даже рядом,
от имени друзей моих она
прислала мне вино со страшным ядом.
– Я ни при чём! Я ангельски добра!
Не слушайте его! Он – сумасшедший! –
тварь на пороге смертного одра
рассчитывала яростно на экшен. –
Испытывая ненависть ко мне,
бессовестно меня вы оболгали!
Насочиняли и про яд в бокале,
и пулю в вашей, якобы, спине!
У вас нет доказательств никаких!
Свидетелей представьте, коль способны!
– У нас суд Божий! С нами каждый миг
Господь, а он – свидетель превосходный! –
парировал за друга прокурор
Атос. – Господ Портоса с Арамисом,
вы, может быть, не видите в упор,
но и они – свидетели. Сюрприз им
и всем нам – ваша дерзость без границ.
Графиня не спешила падать ниц
пред судьями с высот своих амбиций,
но крикнула: – Да сами вы – убийцы!
Сердитый деверь, выйдя из угла,
продолжил обвинительную тему:
– Я знаю, жизнь из брата утекла
не просто так. Смерть следовала тенью
за ним в лице миледи. Что за яд
использован был ею, неизвестно,
но слишком быстр был жизненный закат.
Считать болезнь причиной неуместно.
Промучился он три часа подряд,
единственной наследницей вас сделав.
Признайтесь, от чего скончался брат?
– Кошмар! – шипели мушкетёры. – Стерва!
– Безвременно накладывает длань
Смерть лишь на тех, кого миледи метит.
Вот пусть теперь злодейка и ответит.
Я также обвиняю эту дрянь
в насильственной кончине Бекингема.
Миледи заразила, как гангрена,
своею злобой честного глупца –
сыграл он роль убийцы до конца,
когда ценой своей несчастной жизни
убил незаурядного вождя
Британии. Кто в этом экстремизме
виновен? Вы, миледи? Да уж, да!
Вмешались изумлённо мушкетёры:
– Постойте, разве Бекингем убит!?
– Увы, весь штат большой его конторы
его не уберёг. Кошмар и стыд!
Я жажду правосудия, а если
его не будет, отомщу ей сам:
пролью себе на сердце я бальзам,
убив злодейку прямо в этом кресле!
Лорд, прОклявший невестку, силой фраз
психически убойный сделал выпад.
Вдова, закрыв лицо, в который раз
из ступора найти пыталась выход...
(продолжение в http://www.stihi.ru/2017/12/10/9621)