Перед тем, как ложиться в гроб,
Царевна щупает лоб,
Достаёт градусник, суёт под язык,
Глотает слюну влажным гортанным «гык».
Через пять минут достаёт и понимает сразу:
Тридцать семь и два —
организм держит заразу.
Это ей объясняли когда-то в школе.
Царь и мачеха-королевна шепчутся,
Мол, доколе
Будет тянуть и дожидаться срока?
С хворыми девками блажь одна да морока.
Сколько ещё надобно лет и зим, чтобы дуреха блюла пост...
Гробовой режим?
Слуги царевны пускают в бураны птиц,
И пока звезды глядят из ночных глазниц,
Птицы летят над землёй, над мёрзлой чащобой,
Сообщить царевичу —
нынче не будет гроба,
Странствия и горячего поцелуя.
Снежные ангелы воют вслед: «Аллилуйя!»
Царевна ложится спать на свою перину.
Иногда от смерти хранит не любовь, а пригоршня анальгина.