раньше, когда я смотрел на тебя...
когда я смотрел на тебя каждый чертов день, прокручивая фотографии в профиле, мне казалось, что в груди у меня лопаются кофейные зерна или взрывается фейерверк хлопьями соленого попкорна, который я ненавижу, который у меня в горле и между десен после встреч на обводном, от которого меня тошнило целую зиму. ты представляешь, целую зиму — холодную — от декабря и до мая, я ходил по улицам, словно обдолбанный, собирал из твоих слов громадные замки в собственных мыслях и ненавидел
н е н а в и д е л
как же я ненавидел тебя за вишневый привкус на языке и дым — тоже вишневый, заполнивший голову, образовавший там тромбы и пробки по серому городу. я впечатывал твои губы в собственные зрачки и не признавался даже себе, что впал в зависимость, оттого как ты причмокивала ими, пока курила; я все это не вывозил, глотал и не выплевывал, молчал в пустоту ночного питера и ел банками арахисовый джем с хлебом, сочинял безвкусные куплеты сотнями, я писал сотнями, пока на парах изучали книговедение и литеры, хреновы литеры, которые мне никогда бы не пригодились в жизни
я не смотрел на слайды, я думал о всей этой сладко-приторной лабуде
такой наивный
каждую пятницу, каждый четверг, каждый час своего унылого существования, разрывая кончики пальцев зубами, я думал о тебе. я болел весь январь, пока снег опоясывал дома огромным воротником, железобетонным воротом (точно такой же был на моем свитере, связанном мамой)
раньше, когда я смотрел на тебя...
я верил в любовь, представляешь, в ту самую, из сказок и романтических идеальных! фильмов с Одри Хепберн в главной роли. но она — любовь — оказалось для меня пропастью, рекой с толстым льдом. я бился под ним, я кричал, я хотел выбраться, но не мог
или не хотел
а потом все вдруг оборвалось
я опустился на дно, размазав последние чувства по страничкам в интернете, напился ромом, джином, апельсиновым фрешем и осознал, что ты не была тем, кто был нужен мне
потому что я никогда не был нужен тебе